Старую дверь на фасаде он
оставил и пробил два широких, украшенных резьбою одностворчатых окна.
Сохранил он и заднюю дверь, только сделал ее повыше, чтобы можно было
въезжать верхом, приспособил под службы и часть старого мола. Задней дверью
пользовались чаще всего не только потому, что через нее удобнее было
добираться к стойлам и в кухню, но через эту дверь можно было сразу, минуя
площадь, попасть на улицу, ведущую к новому порту. Передняя дверь, за
исключением праздничных дней, всегда оставалась запертой на ключ и на засов.
И тем не менее именно у парадной, а не у задней двери поджидали Сантьяго
Насара люди, собиравшиеся его убивать, и через парадную дверь вышел он
встречать епископа, несмотря на то, что в порт из-за этого ему пришлось идти
кружным путем.
Никто не мог объяснить сразу столько роковых совпадений. Следователь,
прибывший из Риоачи, должно быть, чувствовал их, хотя и не решился признать,
так как в материалах дела явно проступает стремление дать им рациональное
объяснение. Дверь, выходящая на площадь, несколько раз упоминается под
душещипательным названием "роковая дверь". Единственное стоящее объяснение,
пожалуй, дала Пласида Линеро, которая привела материнский довод: "Мой сын
никогда не выходил черным ходом, если был в хорошем костюме". Правда
показалось слишком простой, и следователь записал ответ на полях, но в дело
не внес.
Что касается Виктории Гусман, то она без колебаний заявила: ни она
сама, ни ее дочь не знали, что Сантьяго Насара караулят, чтобы убить. Но
годы шли, и со временем она признала, что обеим им все было известно, уже
когда он зашел на кухню выпить кофе. Чуть позже пяти им рассказала об этом
женщина, просившая Христа ради молока, она же указала им причину и место,
где его поджидали. "Я не предупредила его,- думала, мол, болтают спьяну",-
сказала Виктория Гусман мне. Однако Дивина Флор созналась мне, придя потом,
когда ее мать уже умерла, что та ничего не сказала Сантьяго Насару,
поскольку в глубине души хотела, чтобы его убили. Она же, Дивина Флор, не
предупредила потому, что была тогда запуганной девчонкой, сама за себя не в
ответе, к тому же струхнула порядком, когда он вцепился ей в запястье
ледяной и будто каменной рукой, точь-в-точь как у покойника.
Сантьяго Насар широким шагом прошел в полумраке по дому, подстегиваемый
ликующим ревом епископского парохода. Дивина Флор забежала вперед открыть
ему дверь, стараясь не наткнуться в столовой на клетки со спящими птицами,
скользя меж плетеной мебелью и висящими в зале горшками с папоротниками, но
когда она отодвинула засов на двери, ей не удалось ускользнуть от руки
плотоядного ястреба. "Безо всякого - схватил за грудь,- сказала мне Дивина
Флор.- Бывало, увидит - вокруг никого, и прижмет в углу, но в тот раз я даже
не испугалась, как обычно, а только чувствую, сейчас заплачу, и все тут".
Она отступила в сторону, давая ему выйти, и в приоткрытую дверь увидела
цветущие миндальные деревья на площади, заснеженные блеском зари. |