И встрепенулись с первым криком пароходного гудка, но
окончательно пробудил их инстинкт, когда оба почувствовали, что Сантьяго
Насар вышел из дому. Тогда они вцепились в газетные свертки, а Педро Викарио
приподнялся.
- Ради Господа,- прошептала Клотильде Армента.- Погодите хотя бы из
уважения к епископу.
"Меня как Святой Дух надоумил",- часто повторяла она потом. И вправду,
мысль пришла ей в голову случайно, но действие возымела мгновенное. Близнецы
Викарио вняли ей, и тот, что уже было поднялся, сел на место. Оба проследили
взглядом за Сантьяго Насаром, который шел через площадь. "Они смотрели на
него пожалуй что с жалостью",- говорила Клотильде Армента. В тот самый
момент по площади беспорядочной стайкой пробегали ученицы монастырской школы
в одинаковых сиротских формах.
Пласида Линеро была права: епископ не сошел с парохода. В порту было
полно народу, не говоря уж о городских властях и школьниках, повсюду, куда
ни глянь, виднелись корзины с откормленными петухами, которых принесли в
подарок епископу, поскольку суп из петушиных гребешков был его любимым
блюдом. На грузовой причал натащили столько дров, что пароходу пришлось бы
грузиться часа два, не меньше. Но пароход не остановился. Он показался из-за
поворота реки, пыхтя, как дракон, и тотчас же оркестр заиграл гимн в честь
епископа, а петухи в корзинах заорали так, что переполошили всех петухов в
городке.
В те времена легендарные колесные пароходы, ходившие на дровах,
исчезали; на немногих, уцелевших, уже не было ни пианолы, ни кают для
свадебного путешествия, и плавать против течения они едва отваживались. Но
этот был новенький, не с одной, а с двумя трубами, на которых был нарисован
флаг, а колесо с деревянными лопастями на корме сообщало ему скорость
морского судна. На верхней палубе рядом с капитанской каютой находился
епископ в белой сутане со своей свитой из испанцев. "Погода была
великолепная",- сказала моя сестра Маргот. По ее словам было так: проходя
мимо порта, пароход свистнул, выбросил тугую струю пара и обдал им тех, кто
стоял на самом берегу. Мечта возникла и улетучилась: епископ чертил крестное
знамение в воздухе - в сторону собравшейся на молу толпы, чертил заученно,
без зла и без вдохновенья, до тех пор пока пароход не пропал из виду, и в
порту остался один петушиный переполох.
У Сантьяго Насара были основания чувствовать себя обманутым. Во-первых,
он внес свою лепту в общественные хлопоты священника отца Амадора в виде
некоторого количества дров, и, во-вторых, он сам отбирал петухов с наиболее
аппетитными гребешками. Но досада быстро прошла. Моя сестра Маргот,
оказавшаяся на молу рядом с ним, сказала мне, что он был в хорошем
настроении и намеревался гулять дальше, несмотря на то что аспирин ему не
помог. "Он не выглядел простуженным и думал только об одном: во что обошлась
свадьба",- сказала она мне. |