|
- Мне передали, что ты пригласила его к завтраку. - Убери прибор,- сказала сестра. И выложила все. "Но она будто все знала наперед,- сказала мне сестра.- Вечно так: ей начинают рассказывать что-нибудь, не успеют дойти до половины, а она уже знает, чем кончится". Дурная эта весть для моей матери оказалась еще и каверзной. Насара назвали Сантьяго в честь нее, она была его крестной, но она же состояла в кровном родстве и с Пурой Викарио, матерью возвращенной назад невесты. Однако, не успев дослушать новости, мать надела туфли на каблуке и парадную мантилью, которую доставала, лишь отправляясь выражать соболезнование. Мой отец слышал все, лежа в постели, и, выйдя в столовую в пижаме, встревоженно спросил, куда она собралась. - Предупредить куму Пласиду Линеро,- ответила мать.- Несправедливо: все вокруг знают, что хотят убить ее сына, одна она не знает- не ведает. - Мы с ней в родстве, как и с семьей Викарио,- сказал отец. - Всегда надо брать сторону мертвого,- ответила мать. Из комнат один за другим появились мои младшие братья. Самые маленькие, почуяв дыхание трагедии, заплакали. Мать единственный раз в жизни не обратила на них внимания и пропустила мимо ушей слова мужа. - Подожди меня, я одеваюсь,- сказал он. Но мать уже была на улице. Один только Хайме, мой брат, которому тогда не сравнялось еще и семи, был одет - он собирался в школу. - Пойди с ней,- велел ему отец. Хайме побежал за матерью, не понимая, что происходит и куда она спешит, догнал и ухватился за ее руку. "Она шла и разговаривала сама с собой",- рассказал мне Хайме. "Закона нет на этих мужчин,- приговаривала она,- скоты поганые, на одно только способны - беды творить". Она даже не замечала, что тащит за руку ребенка. "Подумали, верно, что я умом тронулась,- сказала она мне.- Одно помню, слышно было, как далеко где-то шумел народ, будто опять началось свадебное гулянье, и все бежали на площадь". Она прибавила шагу, собрав всю решимость, на какую была способна, коль скоро речь шла о человеческой жизни, но тут кто-то, бежавший навстречу, сжалился над ней, несшейся, как в бреду. - Не спешите так, Луиса Сантьяго,- прокричал он ей на бегу.- Его уже убили. Байардо Сан Роман, человек, вернувший жену в родительский дом, впервые приехал в городок в августе прошлого года: за шесть месяцев до свадьбы. Он прибыл на ходившем раз в неделю пароходе, при нем были дорожные сумки, украшенные серебряными пряжками, и точно такие же пряжки сверкали на его ремне и башмаках. Ему было за тридцать, но возраст скрадывался стройным, как у молодого тореро, станом, золотистыми глазами, кожей, словно подрумяненной на медленном селитряном огне... Он приехал в коротком пиджаке и очень узких брюках - то и другое из кожи молодого бычка, а на руках - перчатки овечьей кожи такого же цвета, что и костюм. Магдалена Оливер, приплывшая на одном с ним пароходе, не могла оторвать от него глаз всю дорогу. |
