Он рявкнул со скептической усмешкой:

— Нет, это ты выслушай меня, тень. Нет — значит «нет». Этого не будет. Никогда. Я сказал нет! — и он захлопнул дверь в следующую комнату прямо перед моим лицом.

— Проклятье, Морти, — выпалил я и изготовился пройти сквозь дверь после него.

— Дрезден, пост... — сказал сэр Стюарт.

Слишком поздно. Я приложился носом и всей остальной поверхностью лица к дубовому полотну, — и, как полный идиот, упал на собственную задницу. Моё лицо немедленно начало пульсировать, наливаясь болью, в точности той же, какую испытывает всякий болван, впечатавшийся в твёрдую дубовую дверь.

— ...ой! — закончил сэр Стюарт. Он вздохнул и подал мне руку. Я принял её, и он поднял меня на ноги.

 — В краску внутри комнаты подмешана призрачная пыль, — пояснил он. — Никакой дух сквозь неё не пройдёт.

— Знакомая штука, — пробормотал я и почувствовал досаду, что не додумался до такой идеи раньше, в качестве дополнительной защиты против враждебных духов для моей квартиры. Призрачная пыль для нематериальных существ была неоспоримым аргументом. Бросьте её в призрака — и это вызовет у него сильнейшую боль и ненадолго парализует, как если бы его внезапно придавило невероятной тяжестью. Если бы я покрыл ею стены, она превратила бы их в надёжную преграду для призраков и иже с ними, перекрыв им доступ намертво.

Конечно, в моём рецепте использовался порошок из обеднённого урана, что делало подобное его применение внутри моей квартиры чуточку неразумным.

Впрочем, неважно. Моя квартира пропала, когда коктейль Молотова, брошенный убийцей-вампиром, сжёг пансионат дотла вместе с большей частью моей собственности. Осталось немногое, что было спрятано. Бог весть, где оно теперь.

Полагаю, это нельзя засчитывать, как потерю, учитывая обстоятельства. Материальные блага не особенно полезны для покойника.

Я ощупал нос, морщась и ожидая обнаружить его очередной раз сломанным. Ничего подобного не было, хотя капля какой-то прозрачной, студенистой жидкости размазалась по тыльной стороне ладони.

— Блин-тарарам. Я истекаю эктоплазмой?

Это вызвало улыбку у покойного морпеха.

— Как и положено призраку. Вы должны простить его, Дрезден. Иногда до него медленно доходит.

— У меня нет времени ждать, пока он всё поймёт, — сказал я. — Мне нужна его помощь.

Сэр Стюарт ухмыльнулся шире.

— Вы не добьётесь этого, стоя здесь и повторяясь, как испорченная пластинка, повторяясь, как испорченная пластинка, повторяясь, как испорченная...

— Ха-ха, — сказал я без энтузиазма. — Люди, которые обо мне заботились, могут пострадать, если я ничего не буду делать.

Сэр Стюарт поджал губы.

— Мне кажется, что если бы ваша смерть оставила кого-то уязвимым, то что-нибудь уже давным-давно бы случилось. Всё-таки прошло шесть месяцев.

У меня отвисла челюсть.

— Ч-что? Шесть месяцев?

Призрак кивнул.

— Сегодня девятое мая, если быть точным.

Я поражённо на него уставился. Потом повернулся, опёрся спиной о непроницаемую дверь Морти и использовал её, чтобы оставаться в вертикальном положении, прежде чем сполз на пол.

— Шесть месяцев?

— Да.

— Это не... — я знал, что просто изливал поток своих мыслей, но заставить себя прекратить не мог. — Это неправильно. Это не может быть правильным. Я был мёртв меньше долбаного часа. Что ещё за дребедень про Рипа ван Винкля?

Сэр Стюарт серьёзно и спокойно посмотрел на меня.