– Я приехал сюда ради Иссельды. Ради того, чтобы спасти ее.

– Потому-то она и оказалась здесь.

– Так это была уловка, чтобы заманить меня…

– Нет. Это часть узора судьбы. Но ты утверждаешь, будто приехал спасти ее, а сам при этом отказываешься от средства, которое поможет вывести ее из этого замка. Если солдаты прорвутся – там два десятка свирепых бойцов, они перебьют всех. И судьба Иссельды может оказаться куда хуже твоей…

От двери уже отлетали щепки. Оладан с Д’Аверком, сжимая мечи, стояли наготове, и в их глазах читалась спокойная обреченность.

– Еще минута, и они будут здесь, – сказал француз. – Прощай, Оладан, и ты, Хоукмун, тоже прощай. С вами было не так скучно, как с остальными…

Хоукмун смотрел на амулет.

– Не знаю…

– Поверь мне на слово, – посоветовал Воин из гагата-и-золота. – Я уже спасал тебя раньше. Неужели только ради того, чтобы убить теперь?

– Убить – нет, но отдать меня какой-то злобной силе. Откуда мне знать, что ты посланец Рунного посоха? У меня ведь есть только твое слово, что я служу ему, а не неведомой темной цели.

– Дверь поддается! – выкрикнул Оладан. – Герцог Дориан, нам нужна твоя помощь! Пусть Воин уходит с девушкой, если может!

– Быстрее, – сказал Воин, снова протягивая амулет Хоукмуну. – Возьми и спаси хотя бы Иссельду.

Еще мгновение Хоукмун колебался, а потом принял амулет. Тот лег ему в руку, словно домашняя зверушка в руку хозяина, – правда, исключительно сильная зверушка. Исходивший от него свет делался все ярче, пока не залил весь огромный зал, и Хоукмун почувствовал, как в него ровным потоком вливается сила, стирая усталость и горечь последних дней, наполняя тело легкостью, как после хорошего отдыха, а сердце, впервые за долгое время, – радостью.

Он улыбнулся, надел запятнанный кровью шнурок на шею и наклонился поцеловать Иссельду. В следующий миг он с мечом в руке уже развернулся к огромной двери, которую враги почти доломали.

Через мгновение створки под яростным напором рухнули на пол, а в дверном проеме показались, тяжело переводя дыхание, звери Гранбретани: тигриные маски, сверкающие металлом и полудрагоценными камнями, и блестящая, хорошо отточенная сталь. Даже на самый беглый взгляд их было многовато – если говорить об истреблении тех, кто поджидал их в этом зале.

Командир выступил вперед, оглядывая четырех воинов и укрывшуюся за их спинами девушку.

– Столько сил потрачено на такое ничтожество. Братья, пусть они заплатят нам за старанья!

И началась резня.

Глава пятая

Бойня в тронном зале

– Во имя Рунного посоха, – пробормотал себе под нос Хоукмун, – сколько силы!

Он стремительно прыгнул вперед. Большой меч коротко свистнул и вонзился в защищенную металлическим воротником шею командира; следующим же движением Хоукмун сплеча полоснул по солдату слева и, не успел тот упасть, развернулся к солдату справа, проламывая доспех и всаживая клинок в грудь.

Кровь и искореженный металл были повсюду. Свет амулета бросал красные отблески на звериные маски солдат, когда Хоукмун повел свой крошечный отряд в наступление – последнее, чего гранбретанцы ожидали здесь и сейчас.

Свет амулета слепил их, несмотря на маски. Они неловко – из-за неудобных доспехов – пытались прикрыть руками глаза и больше оборонялись, поражаясь той скорости, с какой Хоукмун, Оладан и Д’Аверк надвигались на них. Широкий двуручный меч Воина из гагата-и-золота также со свистом описал смертоносный круг, выдавая немалую сноровку рыцаря: движения давались ему без малейших усилий.