Флану утомило гуденье моторов и шлепанье водяных колес, толкавших корабль против течения. Одно из достоинств путешествия под парусом, поняла она теперь, это беззвучный процесс. А шумным штуковинам будет запрещено появляться в Лондре, когда они сослужат свою службу и Флана станет правительницей. Впрочем, это не особенно беспокоило ее, а принятое решение не казалось таким уж важным. Она снова задумалась о себе и позабыла о Мелиадусе, позабыла, что согласилась на его план по одной-единственной причине: ей было наплевать, что случится с ней. Она снова думала о Д’Аверке.

Армейские командиры на борту флагманского корабля знали, что им предстоит. У них имелись теперь не только двигатели Калана, но и огненные пушки Калана, и они знали, куда целиться: солдатские казармы орденов Свиньи, Крысы, Мухи и некоторых других были вытянуты в линию вдоль реки на окраинах Лондры.

Барон Мелиадус негромко велел капитану корабля поднять соответствующий флаг, означавший начало бомбардировки.

Утренняя Лондра была тихой и молчаливой, такой же угрюмой, как обычно, такой же жутковато-причудливой. И ее безумные башни устремлялись в небеса, словно сжатые кулаки миллиона сумасшедших.

Стояло раннее утро. Все спали, кроме рабов. И никто, за исключением Тарагорма и Калана, не ожидал услышать канонаду, потому не выдвинули солдат на позиции. Замысел состоял в том, чтобы уничтожить как можно больше живой силы противника, загнать остальных во дворец, осадить там, чтобы уже к полудню остался только один очаг сопротивления вместо нескольких. Мелиадус знал, что, даже если им удастся осуществить этот план, настоящее сражение начнется с атаки на дворец и она будет непростой, если начать ее до подхода подкрепления. Дыхание Мелиадуса участилось. Глаза загорелись. Из бронзовых дул огненных пушек вылетело пламя, устремляясь к ничего не подозревающим солдатам в казармах. Спустя пару мгновений утренний воздух был разорван чудовищным взрывом, и первая казарма разлетелась в щепки.

– Какая удача! – воскликнул Мелиадус. – Доброе знамение. Я и не ожидал так быстро добиться успеха.

Второй взрыв – выстрел по казарме на противоположном берегу, – и из уцелевших строений начали выскакивать перепуганные люди, некоторые со страха забыли надеть маски! Когда они оказались на улице, огненные пушки достали их, превратив в пепел. От сонных башен Лондры эхом отразились крики и стоны – первое предостережение для остальных горожан.

Маска волка повернулась к шлему стервятника в молчаливом удовлетворении, пока оба созерцали гибель казарм. «Свиньи» и «крысы» неслись в укрытие, «мухи» кинулись назад, к ближайшим городским строениям, а те немногие, кто успел схватить свои огненные копья, открыли ответный огонь.

Звери начали грызню.

И то была часть узора судьбы, нарисованной Мелиадусом, когда он, в гневе покидая замок Брасс, воззвал к Рунному посоху.

Однако никто не мог предсказать, каким в итоге сложится полный узор и кто одержит окончательную победу: Хуон, Мелиадус или Хоукмун.

Глава восьмая

Изобретение Тарагорма

К середине утра казармы были окончательно сметены с лица земли, а выжившие сражались на улицах рядом с центром города. Им на подмогу пришло несколько тысяч гвардейцев-Богомолов. Похоже, Хуон еще не понимал, что именно происходит. Вероятно, он считал, что это нападение Коммуназии, замаскировавшей своих солдат под гранбретанцев. Мелиадус улыбался, высаживаясь на берег вместе с Фланой Микошевар и пешком направляясь к Дворцу Времени под охраной дюжины «стервятников» и «волков». Неожиданная атака удалась как нельзя лучше. Его солдаты оставались на нескольких открытых улицах, не входя в лабиринт коридоров, соединявших башни. Когда оттуда выскакивали солдаты Хуона, люди Мелиадуса уничтожали их одного за другим.