— Да где ж мне знать, сударыня, адмирал-то ведь не отец моему другу.

— Как так не отец? А я говорю — отец, я никогда не ошибаюсь. А кто тогда его отец?

— Отец Гаса торгует кожаными изделиями на Скиннер-стрит, Сноу-Хилл, сударыня, весьма почтенная фирма. Но Гас всего лишь третий сын, так что на большую долю в наследстве ему рассчитывать не приходится.

При этих словах внучки улыбнулись, а старая дама воскликнула: «Кхак?»

— Мне нравится, сэр, что вы не конфузитесь своих друзей, каково бы ни было их положение в обществе, — сказала леди Джейн. — Доставьте нам удовольствие, мистер Титмарш, скажите, куда вас подвезти?

— Да, собственно, я никуда не тороплюсь, миледи, — сказал я. — Мы сегодня свободны от занятий в конторе, — во всяком случае, Раундхэнд отпустил нас с Гасом; и если это не чересчур смело с моей стороны, я был бы весьма счастлив прокатиться с вами по Парку.

— Ну, что вы, мы будем… очень рады, — ответила леди Джейн, однако же лицо у нее стало словно бы озабоченное.

— Ну конечно, мы будем рады! — подхватила леди Фанни, захлопав в ладоши. — Ведь правда, бабушка? Покатаемся по Парку, а потом, если мистер Титмарш не откажется нас сопровождать, погуляем по Кенсингтонскому саду.

— Ничего подобного мы не сделаем, Фанни, — промолвила леди Джейн.

— А вот и сделаем! — пронзительным голосом воскликнула старая леди Бум. — Мне же до смерти хочется порасспросить его про его дядюшку и тринадцать теток. А вы так трещите, ну, сущие сороки, рта раскрыть не даете ни мне, ни моему молодому другу.

Леди Джейн пожала плечами и больше уже не произнесла ни слова. Леди Фанни, резвая, как котенок (ежели мне будет дозволено эдак выразиться об девице из аристократического семейства), засмеялась, вспыхнула, захихикала, — казалось, дурное настроение сестры очень ее веселит. А графиня принялась перемывать косточки тринадцати девицам Хоггарти, и вот мы уже въехали в Парк, а конца ее рассказам все не было видно.

Вы не поверите, сколько разных джентльменов верхами подъезжали к нам в Парке и беседовали с дамами. У каждого была припасена шуточка для леди Бум, которая, видно, была в своем роде оригиналка, поклон для леди Джейн и комплимент, особенно у молодых, для леди Фанни.

И хотя леди Фанни кланялась и краснела, как и подобает молодой девице, она, видно, думала об чем-то своем, ибо поминутно высовывалась из окошка кареты и нетерпеливо оглядывалась, словно в толпе всадников искала кого-то взглядом. Вот оно что, милая леди, уж я-то знаю, отчего это молоденькая хорошенькая барышня вдруг впадает в рассеянность и все будто кого-то ждет и едва отвечает на вопросы. Уж поверьте, Сэму Титмаршу хорошо известно, что обозначает это самое слово кто-то. Поглядевши на все эти ухищрения, я не мог не намекнуть леди Джейн, что понимаю, в чем тут дело.

— Сдается мне, барышня кого-то дожидается, — сказал я.

Тут у ней, в свой черед, лицо сделалось какое-то странное и она покраснела как маков цвет, но уже через минуту, добрая душа, поглядела на сестру, и обе уткнулись в платочки и засмеялись… Так засмеялись, будто я отпустил препотешную шутку.

— Il est charmant, votre monsieur  — сказала леди Джейн старой графине.

Услыхав эти слова, я отвесил ей поклон и сказал:

— Madame, vous me faites beaucoup d'honneur , — ибо я знал по-французски и обрадовался, что пришелся по душе этим любезным особам. — Я человек простой, сударыня, к лондонскому свету непривычен, но я очень даже чувствую вашу доброту — что вы эдак подобрали меня и прокатили в вашей распрекрасной карете.