Альтер эго решило выйти на первый план и засмеялось. Вслух.

Ее голос звучал отлично от моего, это нельзя было не заметить: даже тембр — и тот совершенно не похож. Как будто другая я постоянно металась между амплуа крутого копа и роковой женщины, временами умудряясь даже совмещать оба этих образа.

— Раньше она хорошо играла, соответствовала роли Риннэлис Тьен. Но беда в том, что хорошо играть без меня у нашей настоящей, подлинной Лэйси никак не выходит. Да, милая?

Во мне боролись два одинаково сильных желания: убить ее или повеситься самой. К великому несчастью моему, второй вариант осуществить было куда как проще.

— И все это только потому, что кто-то не так играет свою роль? — слегка растерялся ларо Аэн, который, вероятно, считал такой мотив притянутым за уши.

Я промолчала и сделала глоток чуть остывшего чая. В него разумно добавили мяту: весьма подходящий выбор, когда принимаешь у себя изрядно перенервничавшую женщину. Ну и я просто любила мяту, о чем некоторые знакомые даже знали.

— Соловьи весьма трепетно относятся к искусству как таковому. Иногда даже до откровенного психоза доходит. А про этого достойного ларо даже Анейрин э Аранрод говорил как о не самом адекватном эльфе, — старший кахэ говорил спокойно и размеренно, будто мы находились в школьном классе, а сам Милад был учителем.

За такую почти медитативную отрешенность хотелось в него кружкой запустить. Как можно быть настолько спокойным, скажите на милость? Хотя он-то способен себя защитить даже от легиона бесов. Ну, или, по крайней мере, дорого продать свою жизнь. А я вот существо совершенно беспомощное, когда дело доходит до реальной опасности, и так страшно, что и словами не передать.

— Пока ларэ Уиллер демонстрировала свою маниакальную увлеченность ролью и выкладывалась на съемках — для Соловья она была на стороне добра, стало быть, неприкосновенна.

Я тихо простонала и от греха подальше сделала еще один глоток чая, чтобы ничего лишнего не брякнуть. Сейчас явно была та ситуация, когда лучше всего сидеть молча и не отсвечивать.

— А теперь для нашей дорогой Лэйси актерская игра явно не на первом месте в списке приоритетов, — снова взялась ехидствовать субличность, — поэтому Соловей и на нее смотрит как на свою законную жертву. Он явно недолюбливает плохих актеров, в особенности, если они играют кого-то важного для него.

Вот что значит очень серьезно относиться к работе.

— Вот только зачем было убивать Николсона? — выразила я свое полное непонимание происходящего. — Он хороший актер!

Закашлялась, осознав собственную оговорку.

— Он был хорошим актером…

Слово «был» неприятно горчило. Мне нравилось смотреть фильмы с Лесли Николсоном! Очень нравилось! Он органично вписывался в любую роль, за которую брался. Это был живой талантливый актер! А теперь просто биологические отходы в полиэтилене! Достаточно веская причина для того, чтобы прибить Соловья даже без дополнительных трупов! А уж с ними!..

— Честное слово, лучше бы нашего манула прибили! Без него мир немного бы потерял! — воскликнула я в сердцах.

Смерть Николсона — это ко всему прочему уже гарантированная смерть и без того проклятого всеми богами разом сериала. Скорее всего, большая часть отснятого материала — работа Соловья, а не настоящего исполнителя роли Генриха Эролского. Эти сцены придется убрать.

Услышав мои слова про манула, Алек Аэн с вдохновенностью, присущей только юности, начал втирать о бесценности жизни каждого разумного существа. Динес Милад с дознавателем спорить не стал, но смотрел с некоторой снисходительностью.