На сковородке сердито шкворчало масло, и я поспешно ссыпала на нее овощи.

— Возможно, и так. Барахтаюсь до последнего, но как-то… беспросветно, — тяжело вздохнула я. — Кажется, актрисы из меня в самом деле не вышло. Сколько ни старалась — толку ноль. Появилась только вторая личность… Биполярное расстройство вместо успешной карьеры. Это практически суть всей моей жизни.

«Сейчас поплачем вместе», — съязвила вторая я. Ну, ей-то чего переживать, верно? Моя смешанная кровь и желание получить невозможное создали ее.

— Вот же дрянь, — вздохнула я. — Придется искать новую мечту… И цель в жизни.

Милад как-то странно фыркнул.

— Предназначение женщины — в первую очередь семья и дети, — заявил он мне с такой абсолютной уверенностью, что захотелось с разворота заехать ему сковородкой по наглой самодовольной роже.

Может, на его родине женщине и достаточно запереться в четыре стенах, обложившись пеленками и кастрюлями, вот только для меня это был бы очень маленький мир. Даже если бы стала «парадной женой», как моя мама, и то почувствовала бы себя глубоко несчастной птичкой в тесной золотой клетке.

— Предназначение женщины — самой выбирать свое предназначение, — решительно отрезала я, морально готовясь сражаться за равенство полов до последней капли крови.

«Так его, — поддержала меня другая я, — нечего поддаваться на провокации и рассказы о прекрасной замужней жизни. Мужчины все такие: сперва обещают рай, а потом оглянуться не успеешь — уже бытовая техника на двух ногах. Не ведись и не вздумай соглашаться».

Я замерла, перестав даже размешивать овощи на сковородке.

«Ну, чего обмерла? Мужчина вон уже изнамекался весь на то, где именно тебе, по его мнению, место. На кухне и в детской. Он только их адрес уточнить пока не решился».

Интересно, а может в принципе шизофрения с ума сойти? Потому что очень на то походило.

Она же едва не прямым текстом заявляет, что многоуважаемый ларо Динес Милад, краса и гордость нации кахэ, пытается окольными путями… сделать мне предложение?! Он же ясно давал понять, что нечистокровные ему неприятны, относился ко мне с пренебрежением… Бред какой-то!

Однако все сомнения рассеялись, когда рука кахэ будто бы совершенно невзначай легла на мою талию. На секунду-две, не больше, ведь ларо Динес Милад никак не может грубо домогаться беспомощной женщины. Он может только осторожно заявить о намерениях.

— На всякий случай, напоминаю, это не я с вами спала, — сообщила я с издевкой. — Более того, мне известно, что вы прекрасно понимали, что используете мое тело без моего на то ведома и разрешения. Некрасивая ситуация, не так ли?

Милад вздохнул тяжело, расстроенно и все-таки отступил на шаг.

— Да, этот поступок меня не красит, однако я могу сказать в свое оправдание лишь то, что готов всю жизнь искупать свою вину. Как понимаете, жизнь кахэ некоротка.

Самую малость показалось, что мне что-то в чай подсыпали. Что-то такое галлюциногенное, и теперь я потеряла связь с реальностью, вот и чудится всякая несусветица.

«Эй, не подвисай, что ли, — окликнула меня субличность, которая, по ходу, потешалась одновременно и над незадачливым Миладом, который внезапно решил проявить ко мне интерес, и надо мной, которую этот интерес вводил в ступор. — Мужчина переживает, ответа ждет, так, глядишь, и ногти грызть начнет. Ответь бедолаге, а то как бы не преставился от расстройства».

— Я должна что-то сказать? — потеряно спросила я разом у обоих.

«Да!»

— Не знаю… Но разве… я ведь могу рассчитывать на согласие, не так ли?

Редкостное самомнение.