– Максимыч, ты как теперь насчет этого… не закидываешь? Я ведь не забыл, как тебя на Цейлоне нагишом на крейсер доставили.

Вальронд ответил ему – без улыбки:

– А я вот, знаешь, часто вспоминаю о своей маме…

– О маме?

– Да. Она была умная женщина. И вот она говорила, помню, так: если человек до тридцати лет не женится и продлевает грехи молодости – то этот человек уже пропащий.

– Умная у тебя мама, – согласился Самокин.

– Еще бы! – восторженно подхватил Вальронд. – А если к сорока годам человек не разбогатеет, то ему уже никогда не разбогатеть. Но я сегодня как раз получил за месяц службы полтора миллиона, и будущее меня отныне уже не страшит.

Самокин улыбнулся:

– А сколько тебе сейчас, Максимыч?

– Сейчас двадцать девять… Пора исполнить святой завет моей мамы: остепениться и, остепенясь, жениться.

– Это хорошо, – похвалил его Самокин. – Только дам совет не женись ты никогда на дуре. Лучше пусть старше тебя, пусть урода косая, – только бы умная. А с дурой – наплачешься…

В этот момент Женька заметил женщину. Она была в тужурке чекиста, а под локтем держала остроконечную буденовку. В руке, поднятой над столиками, она несла стакан с чаем. И растерянно озиралась, выискивая свободное место. Это была… княгиня Вадбольская! Вальронд спокойно (он умел быть спокойным) сказал:

– Погляди, Самокин, какая красивая женщина… правда? Кстати, ты не знаешь ли – дура она или не дура?

– Дашу Коноплицкую дурой не назовешь, – ответил Самокин.

– Кто, кто это? – удивился Вальронд.

– Даша Коноплицкая, наш работник… Она оставалась тут при англичанах, и через нее мы знали все, что делается в стане врага… Хочешь, познакомлю? – спросил Самокин.

Женька Вальронд придержал частое дыхание.

– Ну что ж, – сказал, – давай…

– Даша! – позвал Самокин. – Иди сюда, Даша!

Рядом с Вальрондом опустилась рука, поставив на стол чайный стакан. Командир дивизиона поднял голову и встал. Даша сразу вспомнила его:

– Мы уже знакомы… княгиня Вадбольская.

Вальронд отчетливо приударил каблуками:

– В таком случае – граф Калиостро, принц Сен-Жерменский… Прошу, ваше сиятельство! – И пододвинул женщине табуретку.

– А вы оба… красивые, – сказал Самокин. – Да вроде бы и не дураки. Ну, ладно, ребята. Я пойду. Побеседуйте…

Они остались одни. Долго молчали.

– А вы все там же? – спросил Вальронд. – В слободе?

– Да. Привыкла… хозяева оказались хорошими. А знаете, – неожиданно призналась Даша, – ведь я стала тогда княгиней совсем нечаянно. С вашей легкой руки! Вы случайно обмолвились на вокзале в Вологде, оказывали мне всю дорогу такое внимание… Вы шутили, я понимаю. Но ваша шутка подсказала мне все дальнейшее. И я, кажется, удачно развила ваш случайный экспромт.

– А вы, – подхватил Вальронд, – тогда помогли мне с отметкой командировки у адмирала Виккорста. Вы помните, Даша, как все попадали в обморок при виде вас в штабе? А я только успевал складывать в штабеля трупы влюбленных в вас!

– А когда вы сидели на Гороховой, два, – продолжила Даша, – в здании ВЧК, и писали отчет, я его уже тогда читала. В одном поезде с вами (вы не знали этого) я выехала из Петрограда и всю дорогу мучилась… Как? И вдруг – вы: с вами под руку я вошла в Архангельск, как с паспортом.