— Невероятно, — замечает Кристина, когда мы все отходим от перил.

   — Вот именно, невероятно, — киваю я.

   Четыре ведет группу неофитов через Яму к зияющей дыре в стене. Комната за ней освещена достаточно хорошо, чтобы видеть, куда мы идем: обеденный зал, полный людей и звенящих столовых приборов. Мы заходим, и все лихачи встают. Они аплодируют. Топают ногами. Кричат. Шум окружает и переполняет меня. Кристина улыбается, и через мгновение я присоединяюсь к ней.

   Мы ищем свободные места. Мы с Кристиной находим почти пустой стол на краю комнаты, и я оказываюсь между ней и Четыре. Посередине стола стоит тарелка с незнакомой едой: круглые куски мяса между круглыми ломтями хлеба. Я зажимаю один пальцами, не зная, как к нему подступиться.

   Четыре пихает меня локтем.

   — Это говядина, — подсказывает он. — Вот, намажь сверху.

   Он передает мне маленькую мисочку красного соуса.

   — Ты никогда не ела гамбургеров? — удивляется Кристина с широко распахнутыми глазами.

   — Нет, — отвечаю я. — Это так они называются?

   — Сухари едят простую еду, — объясняет Четыре Кристине.

   — Почему? — спрашивает она.

   Я пожимаю плечами.

   — Затейливость считается потаканием своим прихотям и излишеством.

   Она ухмыляется.

   — Неудивительно, что ты ушла.

   — Ага. — Я закатываю глаза. — Все дело в еде.

   Уголок рта Четыре дергается.

   Двери в столовую открываются, и все умолкают. Я оборачиваюсь. Входит молодой мужчина, и в тишине слышны его шаги. Его лицо сплошь покрыто пирсингом, а волосы длинные, темные и сальные. Но зловеще он выглядит не поэтому. Его ледяной взгляд скользит по комнате.

   — Кто это? — шепчет Кристина.

   — Его зовут Эрик, — отвечает Четыре. — Он лидер Лихости.

   — Серьезно? Но он так молод.

   Четыре мрачно смотрит на нее.

   — Возраст здесь не главное.

   Я вижу, что она собирается спросить о том же, что волнует и меня: «Тогда что главное?» Но Эрик заканчивает осмотр комнаты и идет к столу. Он идет к нашему столу и плюхается на стул рядом с Четыре. Он не здоровается, так что мы тоже не здороваемся.

   — Ну что, представишь меня? — Он кивает на нас с Кристиной.

   Четыре произносит:

   — Это Трис и Кристина.

   — Ого, Сухарь, — ухмыляется Эрик. Улыбка растягивает проколы от пирсинга в его губах, и я морщусь. — Посмотрим, долго ли ты протянешь.

   Я должна что-то сказать, например, заверить его, что протяну очень долго… но слова не идут на ум. Не понимаю почему, но мне не хочется, чтобы Эрик смотрел на меня. Ни сейчас, ни в будущем.

   Он барабанит пальцами по столу. Костяшки его пальцев сбиты, как будто он слишком сильно ударил их обо что-то.

   — Чем ты занимался в последнее время, Четыре? — спрашивает он.

   Четыре пожимает плечами.

   — Да так, ничем.

   Они друзья? Мой взгляд мечется между Эриком и Четыре.