Мукусеев, Широков и Зимин слушали первого секретаря внимательно. Одиноков обвел всех взглядом, закурил.

— И последнее, — сказал он. — Сейчас я познакомлю вас с человеком, который будет обеспечивать вашу безопасность. Человек опытный, неплохо знает тот район, владеет сербским.

— МБ? — спросил Широков.

— Нет, — ответил первый секретарь. — Олег Иванович — сотрудник нашего консульства.

Одиноков нажал кнопку селектора, спросил:

— Ира, Олег Иванович еще не подошел?

— Пришел, Василий Андреич. Ждет.

— Пригласи его, Ира, ко мне.

Через несколько секунд дверь кабинета распахнулась. На пороге остановился мужчина лет сорока. В хорошем костюме, в галстуке. У него были волосы с проседью и азиатчинка в лице.

— Прошу знакомиться, — сказал Одиноков. — Олег Иванович Фролов.

Мукусеев замер. Он не верил своим глазам. Он не верил своим глазам, потому что на пороге стоял Джинн.

— Какая-то во всем этом есть мистика, — говорил Мукусеев Джинну. Они ехали в первой машине. — Мистика, чертовщина. Я ведь не подгадывал так, чтобы именно первого сентября на место выехать, а вот как получилось… А, Джинн?

— Да, — согласился Джинн, — чертовщина. А уж чертей вокруг!…

— А вчера, когда я тебя увидел, подумал, что схожу с ума. Я ведь слышал от доктора, что ты погиб.

— От дока? Спился док… Жалко, хороший был мужик.

— А с тобой, Джинн, что случилось? — спросил Мукусеев.

— Долго рассказывать, Володя.

— А все же?

Джинн посмотрел на него сбоку:

— Потом как-нибудь. Я ведь тоже не ожидал, что когда-нибудь дороги наши пересекутся… Я вам очень благодарен за то, что вы тогда этого генерала уболтали.

— Да брось ты.

— Нет, не брось. Меня бы обязательно в Союз отправили а это было не ко времени, рано.

— Что так? Выслуга или что-то в этом роде?

— Нет, — сказал Джинн. — Должок один нужно было отдать.

Больше он не сказал ничего, но Мукусеев сам догадался, какой «должок» собирался отдать Джинн. Он вспомнил, как в далеком восемьдесят шестом военврач Чернышев сказал про капитана Фролова: «Джинн с напарником своим, Сашкой Сейфуллиным, в банды вдвоем ходили… убили Сашку два дня назад… тоскует Джинн».

— Отдал должок-то? — спросил Мукусеев. Фролов обернулся к нему, посмотрел внимательно и ответил:

— Я — офицер. Долги свои всегда отдаю.

— Как думаете, Илья Дмитриевич, — спросил Широков, — получим мы положительный результат?

— Трудно сказать, Игорь Георгиевич… А вы как считаете?

— Ну, я-то кабинетный червь. Чиновник, если хотите.

— Так ведь и я не розыскник. Я — следак, тоже, по сути, кабинетный червь.

— Не скромничайте, вы в пять минут провели аргументированный анализ личности Бороевича. На мой взгляд, весьма убедительно.

— А я и не скромничаю. Я на следствии работаю двадцать семь лет. Доводилось общаться с самым разным контингентом — от хулиганов до маньяков. Сначала ты ничего не понимаешь, и тебя может обмануть или разжалобить любой пацаненок. Потом приходит опыт и обмануть тебя уже трудно… А потом, Игорь Георгиевич, вырабатывается интуиция.