Я увидел, как он кивнул, после чего двери лифта закрылись. Пока я поднимался наверх, у меня тряслись руки.

Глава 33

Врач не хотел меня впускать. Он ясно дал мне понять это. Я не менее ясно дал ему понять, что такой ответ меня не устраивает, и в конце концов он сказал: ладно, но от кровати держаться подальше и оставаться в палате не более пяти минут. Он хотел пойти со мной, но я его разубедил. Я понимал, что рискую покинуть больницу в сопровождении охранников, но мне было наплевать. В итоге доктор отступил в сторону, подняв руки, и напомнил, чтобы я не подходил к больной близко.

Я вошел и остановился рядом с кроватью. Посмотрел сверху вниз. Я не знал, что сказать и услышит ли она меня вообще. Через минуту что-то покатилось у меня по щеке и упало на пол. Я поднял руку и понял, что у меня мокрая щека. У меня было такое ощущение, будто я обязан держать в голове все сразу, причем события происходят не в том порядке и звук никак не связан с изображением. Может, я должен злиться на того парня, который остался внизу, и продолжать беситься? Но в данный момент для меня осталась только Стеф, и она была очень больна.

— Милая, — проговорил я мягко. — Детка, ты меня слышишь?

Какая-то штуковина производила мертвенный электронный звук в головах ее кровати. Звук повторялся как-то слишком редко и через неравные промежутки. Я понятия не имел, что это значит. Просто звук был какой-то неправильный. Не хотелось бы, чтобы твою жизнь отмерял подобный писк.

— Стеф? Это я.

У нее задрожал один палец, и я подошел еще на полшага. Мне хотелось подойти ближе и взять ее за руку, но я помнил, что велел врач.

— Я здесь, милая.

Ее веки задрожали, и глаза открылись. Приоткрылись наполовину, причем с разной скоростью и не оба сразу. Один глаз тут же начал слипаться снова, но она сделала над собой усилие, и глаз снова медленно открылся. Стеф походила на игрушку, у которой сели батарейки.

— При-вет, — проговорила она.

Голос ее был едва слышен. Она сказала что-то еще, но я не понял.

Я наклонился ближе.

— Милая, я тебя не слышу.

— Прости, — сказала она. Все равно получилось невнятно, но ее голос прозвучал немного громче и живее.

— За что?

— Все испортила.

— Нет, ничего подобного, — сказал я, хотя и не знал, правда это или нет.

— Да.

— Это… не так уж и важно.

Стефани кивнула, то есть попыталась, и на этот раз ее взгляд прояснился.

— Важно.

— Что все-таки случилось?

Уголки ее рта опустились, и она отвела взгляд. Вид у нее был самый несчастный, и у меня внезапно тяжко забилось сердце.

— Стеф, все хорошо. Что бы там ни было, все в порядке.

— Пила со Сьюки. Отмечали, а я все еще злилась на тебя и… слишком много выпила.

— И что?

— Я не спала с ним.

Отчего-то от этого признания мне стало только хуже.

— Так что же ты сделала?

Ее плечи едва заметно приподнялись, затем снова опустились. Наверное, она пожимала плечами. Я кивнул. Она видела, как я кивнул.

— Все хорошо, — повторил я. — Мы поговорим об этом. Мы… все обсудим. Все ведь можно исправить, правда? Но пока что ты слишком слаба. А мне надо кое-что сделать.

Стеф забеспокоилась, и я понял, о чем она подумала, и ощутил себя уязвленным из-за того, что это ее тревожит.

— К нему это не имеет никакого отношения, — проговорил я глухо. — На него мне плевать. Речь о другом.

— Ничего не значит. Ник ничего не значит.

— Я тебе верю, — ответил я, хотя и не был в этом так уж уверен.