Данила подозревал, что чувства Виталика никуда не делись, он по-прежнему влюблен в Асю. Удивительно, что он Данилу привлек ей помогать. Да, да, он сказал, что от его личной помощи Ася точно откажется, хотя и позвонила сама. А вот на Данилу не станет смотреть как на потенциального воздыхателя.

— Ты для нее просто мент, Дорофеев. А она для тебя — потерпевшая.

Он для нее — да. А вот она для него…

Данила и подумать не мог, что увлечется с первых минут этой девушкой. Будто кто в грудь толкнул или под дых ударил. Зашла в кабинет, поздоровалась, села, посмотрела на него — и все. Он пропал! Она ничего особенного не сделала и не сказала, а у него сердце заходилось. Вот такие дела.

— А вы, Николай Константинович, когда в последний раз общались с внуком? — Он с трудом перевел взгляд с Аси на старика.

Тот задумался, теребя бородку. Потом мелко покачал головой:

— Да. Точно. Это было три дня назад. Или четыре. Вечером. Не поздно. Надо свериться с телевизионной программой. Футбол шел.

— Что смотрели? — наклонился в его сторону Данила. — «Зенит»_—«Спартак»?

— Так точно, юноша! Такой матч! — Он довольно улыбнулся в бороду. — Мои оказались на высоте, и я пребывал в прекрасном настроении. И тут Егорушка подъехал на такси. Машину не отпустил. Влетел в дом и сразу за сумку. Я у него спрашиваю: что случилось?

— А он?

— А он смеется. Любовь, говорит, случилась, дед. Я никогда не видел его таким. Видимо, правда влюбился. Серьезно влюбился!

Ася шумно выдохнула, губы изогнулись. Ревновала или сомневалась? Вопрос…

— То есть три дня назад. — Данила теперь точно знал, что три, а не четыре. — Вечером. Он приехал на такси, собрал вещи и уехал. Я правильно вас понял?

— Совершенно верно, молодой человек.

— Он не сказал: куда и с кем?

— Сказал, что едет в горы. С любимой девушкой. Одолжил у меня денег.

— Много?

— Откуда у меня много? Двадцать пять тысяч я ему дал. Что-то у него, видимо, было. Он же не так давно работал. Получил что-то. — Старик уткнул взгляд в стол. Извиняющимся тоном проговорил: — Мальчик ищет себя.

«Мальчик может проискать себя до пенсии», — вспомнились Даниле слова Виталика Сушилина.

— Точное место, куда он отправился, вам неизвестно?

— К сожалению, нет. И телефон выключен.

Плечи старика под старой льняной рубашкой, сидевшей колом, приподнялись и опустились. Он выглядел очень подавленным.

— Прошло всего три дня, Николай Константинович, — попытался утешить его Данила. — Если он поехал куда-то далеко, это время пути. И…

— Вы не понимаете, молодой человек! — перебил его гневно старик. — Егорушка не мог не звонить мне! Он всегда звонит и справляется о здоровье! Где бы он ни был, с кем бы он ни был! Всегда! Он волнуется за меня, переживает. Я единственный его родной человек. У него нет родителей. Я его воспитал.

— Это правда, — вставила Ася, когда старик умолк. — Егор очень переживает за деда.

— Вот! — Трясущиеся ладони накрыли руку девушки. — Асенька, ну где вот он может быть, а?! Я извелся, понимаете ли!

— Он едет, Николай Константинович. Просто едет по местам, где нет связи. Если вообще уехал, а не отдыхает неподалеку со своей любимой девушкой.

— Исключено! — грозно крикнул старик. — Егорушка тем же вечером, но позже звонил мне с железнодорожного вокзала.