-  Не хочу со стабилистами связываться. Они ретрограды.

    -  Тони, милая, ты возглавишь их аналитический сектор. Это ты будешь определять их политику.

    -  А ты сама не хочешь?

    -  Мне и здесь хорошо.

    -  Мне тоже. С тобой бы я пошла. А одна не хочу. Дура, да?

    -  Ну, как хочешь. Честно пыталась тебя переубедить.

    -  Ларма, чучело мое ненаглядное, я знаю, какая ты можешь быть убедительная! Просто ты не хочешь со мной расставаться. И я не хочу. А какие у нее два высших?

    -  Первое - экономическое. А второе - ты умрешь. Театральный институт по факультету режиссуры.

    -  Артистка…

    -  Режиссер. То, что происходит на улицах - подготовка к реформе судебной системы. Стабилистам нужен хаос как оправдание судебного беспредела. И они ввергнут всю планету в хаос. Тони… Ищи убежище, Тони. Семь Холмов - хорошее убежище на ближайшие два-три года.

    В полвторого ночи - настойчивые звонки в дверь. За окном - дождь.

    -  Началось…

    -  Не открывай, - лепечет Сонька, - я в милицию звоню.

    -  Только милиция так и может ночью звонить, - отбираю у Соньки телефон, вооружаюсь кочергой и крадусь ко входной двери.

    -  Кто там? - Боже, голос как у курицы с перерезанным горлом.

    -  Тони, открой!

    Мамочка моя, Элла со здоровенным столитровым гомеостатом. Пропускаю ее в квартиру и запираю дверь на все замки. Элла мечется по гостиной, всхлипывая отодвигает от стенки диван, выдергивает из розетки вилку торшера, втыкает шнур своего сундука. Просыпается и начинает хныкать Сонькин звереныш. Элла подвывает ему в закутке за диваном, обнимая гомеостат. А ведь в нем одни аварийные аккумуляторы больше пуда весят. Сажусь на корточки рядом с ней, глажу по щеке.

    -  Успокойся, милая.

    -  Тони, помоги мне. Я случайно узнала. В дирекцию секретный факс пришел, а я по институту в ночь дежурила. Как раз в предбаннике чай пила. Разгоняют наш институт! И нашу лабораторию - в первую голову. Приказано собрать все материалы и уничтожить в присутствии эмиссара Желтого дома. Пятнадцать лет труда, понимаешь! Сжечь все, что мы делали, все, чего достигли.

    -  Элли, милая, но я-то чем помочь могу?

    -  Ты можешь, - зашептала она, схватив меня за руку. - Я бы сама, но не могу, у меня группа крови неподходящая. У тебя все подходит - группа крови, резус, срок, совместимость. Все готово, понимаешь! Все еще неделю назад готово было! Мы подали заявку на арестантку с одной беременностью. Я еще тогда своих, институтских по медкартам проверила. Но тебя просить побоялась. Арестантку выписала. Со дня на день ждали. А вместо нее - факс! Образец долго храниться не может, понимаешь? Он живой!

    -  Но я что могу сделать?

    -  Роди его, Тони! Пожалуйста! Больше некому. Умоляю!

    -  Кого?

    -  Разумного мальчика. Мы собрали геном. Я имплантирую тебе яйцеклетку, ты только выноси его. А как родишь - я заберу и уеду. Ты знаешь факторию нашего института в южной Макдонии? Вот туда и уеду с мальчиком. Никто не узнает и не найдет…

    Элла еще что-то бормочет, а я тупо смотрю на ее руки. Грязные, дрожащие, с обломанными ногтями. Эти руки вычленили ген разума, привили как садовник прививает черенок, в мужской геном.