|
Это наш стол? Завтрак прошел спокойно, слишком спокойно. Столы стояли близко друг к другу, так близко, что нельзя было громко разговаривать. Мегрэ нарочно не смотрел на Ле Кленша, чтобы не смущать его: состояние радиста внушало ему тревогу; беспокоило оно и Мари Леоннек, и это было видно по ее расстроенному лицу. Молодой человек был по-прежнему мрачен и подавлен. Он ел, пил, отвечал на вопросы, но мыслями был далеко. И несколько раз, услышав шаги у себя за спиной, подскакивал, словно к нему приближалась опасность. Окна столовой были широко раскрыты, и в них виднелось море, все в солнечных бликах. Было жарко. Ле Кленш сидел спиной к пейзажу и по временам резко и нервно оборачивался, вглядываясь в горизонт. Говорила одна г-жа Мегрэ, обращаясь главным образом к девушке и касаясь разных мелочей, чтобы прервать тягостное молчание. Казалось, здесь и речи не было о какой-нибудь драме. Обстановка семейной гостиницы. Мирный звон посуды. На столе - полбутылки бордо и бутылка минеральной воды. Управляющий гостиницей даже ошибся, подойдя во время десерта к столу и спросив: - Приготовить комнату для этого господина? Он смотрел на Ле Кленша: почуял жениха и, конечно, принял супругов Мегрэ за родителей девушки. Два-три раза радист, как и во время очной ставки, быстрым, но очень слабым, очень усталым движением провел рукой по лбу. - Что будем делать? Все четверо стояли на террасе. Столовая опустела. - Может быть, посидим немного? - предложила г-жа Мегрэ. Их шезлонги были тут же, на гальке пляжа. Супруги Мегрэ уселись. Молодые люди с минуту смущенно стояли перед ними. - Мы немного пройдемся? - осмелилась наконец Мари Леоннек, слегка улыбнувшись г-же Мегрэ. Комиссар раскурил трубку и, оставшись наедине с женой, буркнул: - На этот раз у меня вид форменного тестя. - Они не знают, что делать. Они в неловком положении, - заметила его жена, провожая их глазами. - Посмотри на них. Они смущены. Может быть, я ошибаюсь, но мне кажется, у Мари характер сильнее, чем у жениха. Во всяком случае, жалко было смотреть на его тщедушную фигуру, когда он шел, словно нехотя, не обращая внимания на спутницу и, как казалось издали, не произнося ни слова. Чувствовалось, однако, что она старается изо всех сил развлечь его, болтает и даже пытается выглядеть веселой. По пляжу гуляли и другие, но только один Ле Кленш был не в белых брюках. В своем городском костюме он казался еще более печальным. - Сколько ему лет? - поинтересовалась г-жа Мегрэ. С полузакрытыми глазами, откинувшись в кресле, муж ответил: - Девятнадцать. Мальчишка. Боюсь, попадется, как птичка в лапы кошке. - Почему? Разве он виновен? - Вероятно, убил не он. Нет! Готов дать руку на отсечение, но все-таки боюсь, что он пропал. Посмотри на него. И на нее. - Полно тебе! Останься они на минутку одни, сразу же начнут целоваться. - Возможно, - Мегрэ был настроен пессимистически. - Она лишь немного старше его. Очень его любит. Готова стать славной маленькой женщиной... - Почему ты думаешь, что... - Что этого не будет? У меня такое впечатление. |
