|
Он ждал, что она что-нибудь скажет, вздрогнет. Она лишь опустила голову. - Вы, конечно, думаете, что мне все известно. Поскольку оба они были моими любовниками. И все-таки клянусь вам... Нет, вы не знали капитана Фаллю. А значит, не можете понять. Он был влюблен, это точно. Приезжал ко мне в Гавр. И ясное дело, такая страсть, в его возрасте, немного подействовала на рассудок. Но это не мешало ему быть предельно дотошным во всем, прекрасно владеть собой, а что касается порядка, так это был просто маньяк. Я до сих пор не понимаю, как это он решился спрятать меня на борту. Но знаю наверняка, что едва судно вышло в море, как он возненавидел меня. Характер его сразу изменился. - Однако радист-то вас тогда еще не видел. - Нет. Он увидел меня лишь на четвертую ночь, я вам уже говорила. - Вы уверены, что в характере Фаллю еще до этого появились странности? - Может быть, не до такой степени. А потом были дни, когда это становилось невероятным, когда я думала, не сошел ли он с ума. - И вы совсем не подозревали, в чем причины такого поведения? - Я думала об этом. Иногда мне казалось, что у них с радистом существует какая-то тайна. Я даже думала, уж не занимаются ли они контрабандой... Нет, больше меня на траулер не затащат! Подумайте, все это длилось три месяца и чем закончилось! Одного убили, едва пришли в порт. Другой... Это правда, что он жив? Они дошли до набережной, и женщина колебалась, идти ли ей дальше. - А где Гастон Бюзье? - В гостинице... Он прекрасно знает, что сейчас не время мне надоедать: я его за одно слово могу выставить. - Вы сейчас пойдете к нему? Она пожала плечами, что означало: "А почему бы и нет?" Однако к ней вдруг вернулось кокетство. Прежде чем уйти, она прошептала с неловкой улыбкой: - Благодарю вас, комиссар. Вы были так добры ко мне. Я... Это было приглашение, обещание. - Ладно! Ладно! - проворчал он, удаляясь. И толкнул дверь "Кабачка ньюфаундлендцев". В ту минуту, когда он взялся за ручку двери, из кафе шел такой шум, словно говорили одновременно человек двенадцать. Как только дверь отворилась, моментально воцарилось полное молчание. А между тем в зале было больше десяти человек, две или три группы людей, которые перед тем, несомненно, переговаривались. Хозяин вышел навстречу Мегрэ, не без некоторого стеснения пожал ему руку. - Правда ли, что тут рассказывают? Правда, что Ле Кленш выстрелил в себя из револьвера? Посетители пили, делая вид, что разговор их не интересует. Здесь были Малыш Луи, негр, бретонец, главный механик траулера и несколько других, которых комиссар уже запомнил. - Правда, - отозвался Мегрэ. И заметил, что главный механик беспокойно заерзал на обитой вельветом банкетке. - Ну и плавание! - проворчал кто-то в углу с ярко выраженным нормандским акцентом. Его слова, должно быть, очень хорошо выразили общее мнение, потому что головы присутствующих опустились, кто-то ударил по мраморному столику кулаком, а чей-то голос, как эхо, повторил: - Да, хуже не бывает! Но тут Леон кашлянул, призывая клиентов к осторожности, и показал им на моряка в красном свитере, который одиноко сидел и пил в углу. Мегрэ сел возле стойки и заказал коньяк с водой. |
