|
Когда-то для этого использовали негативы на стеклянных пластинах, снятые камерой с большим обзором, очень четкие, с предельной детализацией. Думаю, визуального сравнения фотографии из картотеки поступлений с экспонатом достаточно, чтобы определить, настоящий он или нет. Невозможно в точности повторить такую мелкую вышивку или подобрать орлиные перья для головного убора – всегда найдутся мелкие отличия.
– Вы смогли бы произвести такое сравнение? – Когда? – Сейчас. Блок на мгновение растерялся. – Я должен получить разрешение у доктора Бритли. Колдмун строго взглянул на него и похлопал по карману, где лежало удостоверение агента ФБР. – Я попрошу вас сделать это без ведома доктора Бритли или кого-либо другого. Если вам будут грозить неприятности, я прикрою вас. Скажу, что дал вам прямой приказ и вы были вынуждены сотрудничать с ФБР. Блок посмотрел на него и медленно кивнул. – Но… почему вы решили, что это могут быть подделки? На секунду Колдмун задумался, стоит ли посвящать Блока в свои секреты. Молодой человек казался разумным, доброжелательным и достойным доверия. – Мы считаем, что доктор Мэнкоу мог тайно работать на частного коллекционера, вероятно желающего заполучить артефакты Сидящего Быка. Сообща они крали экспонаты из музеев и заменяли искусными подделками. По этой причине Мэнкоу и был убит. – Он протянул Блоку визитку. – Это мой личный телефон. Позвоните, как только произведете сравнение. – Господи, какая поразительная наглость! – возмутился Блок. – Конечно же, я помогу вам. – Спасибо. Перед тем как выйти из музея, Колдмун выяснил у Арчера, что служба безопасности действительно ведет учет отпечатков пальцев. На вопрос, почему он не сообщил об этом раньше, Арчер ответил, что просто забыл. Колдмун мысленно окрестил эти отговорки «чушью собачьей».
43
7 июня, среда Доктор Ференц прошел через зал для приемов с высоким потолком. Витринные шкафы были заполнены костями, драгоценными камнями, метеоритами и чучелами животных. Вне всякого сомнения, это был самый странный дом из всех, где Ференцу доводилось бывать. Здание занимало большой живописный участок вдоль Риверсайд-драйв, с видом на Гудзон – один из последних старинных особняков на этой улице, вероятно стоивший бешеных денег. Ференц свернул к библиотеке и остановился возле открытой двери. Хотя большая часть обширного дома оставалась для него недоступной, в гостевом крыле он пользовался полной свободой. Еще в нескольких помещениях его если не привечали с радостью, то терпели – например, в этом. Обшитая темным деревом библиотека выглядела очаровательно. На полках стояли старинные книги в переплетах из зернистой телячьей кожи и коленкора с названиями, тисненными золотом. Редкие издания на живых и мертвых языках были посвящены литературе, математике, философии, астрологии и другим, более экзотическим предметам. В камине частенько мерцал слабый огонек, воздух приятно пах кожей, дымом и мебельным лаком. В углу стоял клавесин, на стенах висели картины старых мастеров, и все помещение казалось отзвуком давно минувшей эпохи. Ференц и сам хотел бы однажды завести такую библиотеку. С миллионом долларов на счету это, возможно, удастся сделать. Он зашел в дверь. Пендергаста не было на его обычном месте возле камина, и Ференц, чувствуя себя свободно из-за отсутствия хозяина, направился к небольшому стеклянному шкафу, чтобы взглянуть на необычные произведения искусства. Весь этот дом напоминал музей. – Доктор Ференц, – прозвучал вежливый голос за его спиной, – надеюсь, этот вечер вы встречаете в добром настроении. Ференц едва не взвился от неожиданности, но усмирил необъяснимое чувство вины и медленно обернулся. |
