52

Столик стоял в середине обеденного зала «Дельмонико». Мерцающий газовый камин у стены придавал уюта изысканной обстановке. Вдоль другой стены выстроилась по стойке смирно целая армия официантов в черных фраках с белыми галстуками и таких же белых фартуках. Глаза их блуждали по залу, чтобы не пропустить взмаха пальца или взгляда посетителя. Прекрасная цветочная композиция позади стола создавала иллюзию уединения и наполняла воздух ароматом роз и пионов.

Была половина третьего, и в «Дельмонико», заполненном до отказа обитательницами Пятой авеню, подавали чай. В зале слышался низкий гул разговоров, легкое позвякивание чашек и ложек, приглушенный шорох официантов, сновавших туда-сюда с чайниками и прекрасными серебряными подносами, где рядами лежали кексы и сэндвичи.

Ленг вызвался подержать стул Констанс, взяв на себя обязанность официанта. Потом сел напротив и расправил салфетку на коленях. Официант склонился над ним в ожидании заказа.

– Позвольте спросить, что вы желаете, сэр?

– Поздний чай, – сухо ответил Ленг. – «Эрл Грей», сэндвичи, кексы и птифур.

– Да, сэр, сию минуту.

Официант мигом исчез. Ленг обернулся к Констанс.

– Я так рад, что мы договорились об этой rencontre, ваша светлость! – сказал он с тягучей, чувственной улыбкой. – Чай и кексы очень хороши, но птифуры просто превосходны.

Констанс ответила не сразу. Теперь, не одурманенная безумием бала, она смогла лучше изучить его лицо. Он выглядел точно так же, как в ее воспоминаниях: бесцветная кожа, бледные сапфиры глаз на странно утонченном лице, светлые волосы, стройная фигура, излучавшая, впрочем, немалую силу. Было неприятно видеть отчетливое семейное сходство с Пендергастом, а выражение ледяного равнодушия напомнило ей о Диогене.

Попытки Ленга очаровать Констанс и узнать о ней как можно больше, предпринятые во время танца, а особенно его приглашение посидеть за чаем уже на следующий день встревожили ее. Она напомнила себе, что он умен и опасен. Но именно поэтому следовало действовать. Седьмое января было уже близко – гораздо ближе, чем казалось. Констанс не могла предугадать, как поступит или отреагирует Ленг. Оставалось лишь вывести доктора из равновесия и перехватить инициативу, нацелившись в самую уязвимую его точку – то, к чему он больше всего стремился.

Но одновременно приходилось проявлять осторожность – предельную осторожность, чтобы не перегнуть палку. С Ленгом этого нельзя было допустить. Она старалась прятать внутреннее беспокойство и отвращение к нему под маской легкости и беззаботности.

– Доктор Ленг, вы говорили, что интересуетесь ядами. Это очень любопытно. В каких целях?

– Всего лишь одно из многих увлечений, – небрежно махнул рукой Ленг. – Моя основная специализация – психиатрическая хирургия. Под этим я понимаю хирургию мозга, которая меняет поведение пациентов, страдающих психозом.

– Звучит довольно-таки пугающе.

– Вовсе нет! – усмехнулся он. – Мне посчастливилось учиться у молодого ниспровергателя авторитетов, блестящего немецкого врача Эмиля Крепелина, убежденного, что dementia praecox – это клиническое расстройство, требующее скорее лечения пациента, чем его заключения. С хирургической точки зрения проникновение в череп из благих побуждений – одна из древнейших медицинских операций, о которых сохранились свидетельства… Хотя, конечно же, те, кто применял этот метод в прошлом, пребывали в прискорбном заблуждении. А сегодня у нас есть возможность навсегда снять ужасные и временами опасные для окружающих симптомы умственного расстройства.