Элиас подался вперед: его распирало от гордости. Именно он, благодаря своему знанию Афганистана, предложил свой план самым высокопоставленным чиновникам Советского Союза.

– Товарищ! Тебе известно, что товарищ Горбачев готов заплатить любую цену, лишь бы в Афганистане сохранилось дружественное ему правительство.

– Да, известно.

– Ну, так вот. Для этого нужно примириться с наиболее умеренной частью афганского сопротивления. Фундаменталисты, разумеется, не в счет. Но все упирается в одно препятствие...

– ...товарища президента Наджибуллу! – кончил за него Гончаров.

– Именно!

Элиас продолжал непринужденно развивать свою мысль:

– Товарищ президент оказал бесценные услуги. Настолько бесценные, что мы не можем просить его уйти. В то же время другие не хотят иметь с ним дела, – ой убил слишком много их друзей, когда работал в ХАДе.

– Я всегда говорил, что нельзя было делать его президентом, раз он работал в ХАДе, – с нажимом сказал офицер КГБ. – К сожалению, у Наджибуллы нашлись заступники в Москве, меня не послушались.

– Ты совершенно прав, – с чувством подхватил грек. – Сегодня президент Наджибулла стал препятствием к установлению мира в этой стране, а тебе известно, как горячо желают мира московские руководители.

Офицер утвердительно кивнул, поражаясь про себя, как искусно Маврос пользовался диалектикой. Теперь партийные школы уже не готовили кадры такого уровня, так что приходилось подыскивать нужных людей среди старых работников Коминформа, достигших почти пенсионного возраста, таких, как Элиас Маврос. Эти диплодоки, сохранившие все зубы, понимали, что Сталин был прав, – лес рубят, щепки летят.

– Следовательно, – продолжал Гончаров, – надо сделать так, чтобы товарищ Наджибулла ушел добровольно, но он не согласен...

– Естественно! – иронически ухмыльнулся Маврос. – Наше положение тем более затруднительно, что необходимо во что бы то ни стало отвести от Советского Союза даже тень подозрения в оказании нажима на афганское правительство. Это произвело бы крайне неблагоприятное впечатление.

А вот если бы президент погиб от руки его империалистических или пакистанских недругов, появилась бы возможность организовать переходное правительство...

Офицер с наслаждением отхлебну.] глоток чая и с чувством посмотрел на Мавроса:

– В чем и заключается твой план, товарищ!

Журналист скромно потупился.

– Именно. План, осуществляемый с вашей помощью. Похоже, Наталья – высококлассный специалист. Она, как младенца, водит за нос агента ЦРУ.

– Один из лучших работников 1-го отдела, – подтвердил Гончаров. – А знаешь, это ведь не настоящее ее имя. Оно известно лишь ее непосредственному начальству. Я и сам его но знаю. Так-то оно лучше: утечки но будет.

– Прекрасно! – одобрил грек. – Итак, я приступаю к осуществлению первой части плана. Американцы забросили двух агентов. Причем, они, разумеется, не знают, что с самого начала вся эта затея с «перевербовкой» Селима Хана была придумана нами, что наши резиденты во всех частях света следили за каждым шагом этих агентов. Наталья выдает себя за ту женщину-агента, а агент-мужчина проглотил наживку, ни о чем не подозревая. Через несколько дней мы нанесем решающий удар.

Офицер подался вперед над столом, предвкушая удовольствие.

– Как именно?

Элиас Маврос не мог отказать себе в удовольствии: это было ого детище.

– Селим Хан упросит президента Наджибуллу приехать к нему в гости. В его дом, куда будут приглашены иностранные фотокорреспонденты, в том чисто и Наталья...

– Понятно! – проронил Алексей Гончаров.