– О Боже мой! – воскликнула я с полным ртом, забыв все манеры. – Это потому что я чуть не утонула, мне это кажется таким вкусным, или она в самом деле лучшая в мире повариха?

   Это было настоящее масло, а кленовый сироп чуть-чуть пахнул дымом, и это значило, что он на сто процентов настоящий. Не на два, не на семь, а просто настоящий кленовыйсироп. Вспомнив заначку конфет с кленовым сиропом, которую я нашла при обыске офиса Трента, я не удивилась.

   Трент поставил локоть на стол, глядя в свою тарелку.

   – Мэгги в них кладет майонез. Это придает им интересную текстуру.

   Я заколебалась, глядя на свою тарелку, но потом решила, что раз я не чувствую вкуса, то вряд ли там столько яиц, чтобы стоило волноваться.

   – Майонез?

   Из кухни донесся недовольный вскрик, и вышла Мэгги, вытирая руки передником.

   – Мистер Каламак! Не выдавайте мои секреты, иначе завтра у себя в чашке найдете чайные листья, – выговорила она ему.

   Обернувшись к ней, он улыбнулся так широко, будто совсем другим человеком стал.

   – А по ним я свою судьбу прочту. Доброй вам ночи, Мэгги.

   Она вышла, продолжая ворчать, миновала гостиную и свернула налево на галерею, идущую вдоль большого зала. Шла она почти бесшумно, и стук входной двери прозвучал громко. Слушая в наступившем молчании плеск бегущей воды, я откусила еще кусок.

   Наркобарон, убийца, плохой человек,напомнила я себе. Но он ничего не говорил, и мне постепенно становилось неловко.

   – Знаешь, я хотела извиниться, что залила тебе весь лимузин, – начала я.

   Трент вытер рот.

   – Думаю, что после того, что вы сделали, я небольшую сухую чистку переживу.

   – И все-таки, – сказала я, пока мои глаза то и дело косились на вазочку с земляникой, – мне очень жаль.

   Увидев, как мои глаза перебегают от ягод к нему и обратно, Трент состроил вопросительную физиономию. Предложить их мне он не собирался, так что я потянулась и сама их взяла.

   – А у Такаты автомобиль не лучше твоего, – сказала я, переворачивая вазочку над остатками вафли. – Я просто тебя подначивала.

   – Я так и понял, – ответил он, усмехнувшись.

   Он не ел, и я посмотрела на него, сидящего с ножом и вилкой, наблюдающего, как я выскребаю последние ягодки ножом для масла.

   – Что? – спросила я, ставя чашку на стол. – Уже больше нету.

   Он аккуратно отрезал кусочек вафли.

   –Так вы недавно виделись с Такатой?

   Япожала плечами.

   – Мы с Айви будем работать охраной на его концерте в пятницу. – Я вложила кусочек вафли в рот и закрыла глаза, пока жевала. – Господи, как вкусно. – Он ничего не сказал, и я открыла глаза. – А… а ты пойдешь?

   – Нет.

   Повернувшись снова к своей тарелке, я посмотрела на него из-под волос.

   – Это правильно. – Я откусила еще кусок. – Он – это совсем другое. Во время нашего разговора он был в оранжевых штанах. А волосы у него вот до сих пор. – Я показала. – Но ты же его, наверное, знаешь. Лично.

   Трент обрабатывал свою вафлю с настойчивой медлительностью улитки.

   – Мы однажды встречались.

   Довольная, я собрала всю земляничку с остатков моей вафли и на ней сосредоточилась.