Меня бросило в жар. Затем я вспомнил об Отто.

— Антония, есть один парень. Служил с ним в Персидском заливе. Надеюсь, он сможет помочь.

— Я сейчас возле дворца, вместе с полицией. Шеймас сказал им, что он из «Гоупойнта», и они меня сюда привезли. Мы в тупике. Они не знают, блефует он или нет. Но если с ним удастся поговорить, возможно, что-то прояснится.

— Сейчас позвоню Отто. Ты там будешь? Я скоро.

Антония продиктовала мне номер начальника полиции, чтобы я мог сообщить ему, когда буду на подходе. Я позвонил в магазин игрушек Отто. Нарвался на автоответчик с дурацким хохочущим полицейским. Оставил сообщение, и Отто, к счастью, сразу же перезвонил. Я рассказал ему, в чем дело, и мы договорились, где встретимся, чтобы вместе рвануть к месту происшествия.

Я знал, что Отто никак не добраться до центра быстрее, чем за сорок пять минут, так что закончил работу: порекомендовал скаутам отмежеваться от педофила и вообще держаться подальше от коротких штанишек. Не успел я натянуть пальто, как вновь зазвонил телефон. Вэл взяла трубку и прошептала, что это пудронос младшего министра. Во всяком случае, мне так послышалось. Я отмахнулся и, уходя, услышал, как она елейно врет, будто меня уже нет.

Я поймал Отто у станции метро «Виктория», и мы поспешили ко дворцу. Полиция перекрыла улицы Беркейдж-Уок и Конститьюшн-Хилл, оттеснив солидную толпу зевак за мемориал королевы Виктории. Полисмен в бронежилете вытянул руку, преграждая нам путь, но я назвал ему фамилию и номер начальника, и он, переговорив по рации, позволил нам пройти. Нас сопроводили в командный пункт.

Антония, накинув форменную куртку с чужого плеча, о чем-то беседовала с командующим. Они стояли у служебного «лендровера» в окружении вооруженных до зубов полицейских в бронежилетах. Едва ли не у каждого были наушники и микрофоны. Вдали, у ограды, маячила одинокая фигура Шеймаса — точнее, только голова, так как его обложили мешками с песком, отгородив и от нас, и от дворцовой площади.

Антония представила меня высокому седовласому мужчине с лошадиным подбородком и озорным выражением лица.

— Оказывается, мы вместе учились в школе, — сказала Антония.

— Да ну? Ты и Шеймас?

— Нет, — сказал командующий, потирая большие белые руки. — Мы с Антонией.

В этом она вся. Дай ей две минуты, и она с кем угодно найдет общий язык. Пять минут — и этот командующий уже в ее команде. Они оба смотрели на меня так, будто ожидали, что я тоже начну болтать о славных школьных денечках, но затем командующий спохватился:

— Вы тот самый его знакомый?

Я сказал, что нет, и предъявил ему Отто.

— Мы вместе воевали в заливе, — сказал Отто, как будто извиняясь.

— Он сказал, что на нем бомба. Он умеет обращаться со взрывчаткой? — спросил командующий.

— Да. Он был старшим сержантом. Знает понемногу обо всем. Но бомбы на нем нет. Я в этом уверен.

— Вашей уверенности мне недостаточно, — отрезал командующий.

— Он не террорист. Дайте мне поговорить с ним. Кроме меня, у него никого нет. Я уж сумею его утихомирить.

Командующий поднял очи горе — к небу, обложенному разбухшими темными тучами. Казалось, прежде чем снова встретиться глазами с Отто, он прикинул, велика ли вероятность дождя. Тучи тяжело ворочались у нас над головами.

— Он просто бродяга, — не унимался Отто.

— Ладно, посмотрим.

— Вы уж с ним поделикатней, — попросил Отто. — Этот мужик прошел через ад.

— Ладно, идите потолкуйте с ним, — распорядился командир.

— Я с вами, — сказала Антония.