|
Можно еще вести фальшивый дневник, в котором будут сквозить намеки, что друзья и подруги автора имели склонность ко лжи и мистификациям: «Какая восхитительная лгунья эта Аделаида» или «Сегодня Гуальтьеро показал мне поддельное письмо Фернандо Пессоа: восхитительная работа!». 1990
<sup>1</sup> Уго Фосколо (1778-1827) — итальянский поэт и прозаик, автор эпистолярного романа «Последние письма Якопо Ортиса» (1802).
Как
не говорить о футболе Я ничего не имею против футбола. Я не хожу на стадион по той же причине, по какой не пошел бы ночевать в подземный переход у Центрального вокзала в Милане (или гулять в нью-йоркский Центральный парк после шести вечера), но, если появляется возможность, с удовольствием смотрю какой-нибудь интересный матч по телевизору, поскольку признаю и высоко ценю все достоинства этой благородной игры. Во мне нет ненависти к футболу. Я ненавижу тех, кто помешан на футболе. Не хотелось бы, однако, чтобы меня неправильно поняли. Я испытываю к тифози<sup>1</sup> те же чувства, какие Ломбардская лига испытывала к жителям Южной Италии: «Я не расист, только лучше бы они сидели по своим углам». В моем случае «по своим углам» — это там, где тифози обычно собираются изо дня в день — в барах, в семьях, в клубах и на стадионах. То, что происходит в таких местах, меня не волнует; даже неплохо, когда к нам приезжают болельщики из Ливерпуля: занятно потом прочитать репортажи в газетах. Если у нас должны быть «зрелища»<sup>2</sup>, так пусть на них хоть льется кровь. Я не люблю тифози потому, что у них есть странная особенность: они не понимают, почему ты не болельщик, и упорно желают говорить с тобой так, как если бы ты им был. Чтобы вы поняли, о чем я, приведу пример. Я играю на продольной флейте (но все хуже и хуже, по уверению Лучано Берио; приятно, когда такие мастера следят за твоими успехами). Предположим, я еду в поезде и просто так, чтобы завязать разговор, спрашиваю у пассажира, сидящего напротив: — Вы слышали последний диск Франса Брюггена? — Что-что? — Я имею в виду «Pavane Lachryme». По-моему, в начале темп явно затянут. — Извините, не понял. — Ну я имею в виду пьесу Якоба ван Эйка, да? (Шепотом.) Для блокфлейты. — Видите ли, я... — Вы на струнных играете? — А, я понял, вы не... — Я — нет. — Любопытно. Кстати, вы знаете, что инструмент марки Coolsma ручной работы надо сначала заказать, а потом ждать три года? Тогда уж лучше купить Moeck из эбенового дерева. Это лучшая марка, по крайней мере, из тех, что в продаже. Мне это сам Гаццелони сказал. Слушайте, а вы добираетесь до пятой вариации на тему «Derdre Doen Daphne D’Over»? — Вообще-то я в Парму еду... — А, понятно, вы играете в строе F, а не С. Это доставляет больше удовольствия. Знаете, я тут нашел одну сонату Лойе, которая... — Лойе? Это для чего? — Но я хочу попробовать сыграть ее на манер фантазий Телемана. Вы так играете? А вы случайно не используете немецкую аппликатуру? — Знаете, немцев я уважаю, BMW — великий автомобиль, но с другой стороны... — Понял. Вы используете барочную аппликатуру. И правильно делаете. Знаете, музыканты из «Академии Святого Мартина в полях»... Не знаю, доступно ли я объяснил, что имею в виду. Но, думаю, вы поняли бы, если бы мой несчастный сосед по купе нажал на тревожную кнопку. То же самое происходит с человеком, который нарвался на тифози. Особенно тяжело, когда это таксист. — Вы видели Виалли? — Нет, наверно, он появился, когда я выходил. |
