— Кларк?

Тишина.

Я ворвалась в дверь и закричала: простыни на кровати были смяты, словно после борьбы. И теперь от Кларка ничего не осталось, ничего, кроме мятой пижамной куртки, лежащей поперек кровати.

7

— Не-е-ет! — в ужасе закричала я.

— Гретхен, что с тобой?

Кларк вышел из туалета. На нем были футболка, бейсболка, кроссовки и пижамные штаны.

— Ух… Ни-ничего, — стала я заикаться, а сердце никак не могло успокоиться и билось как бешеное.

— Тогда почему ты кричала? И почему так странно выглядишь?

— Я странно выгляжу? Это ты странно выглядишь, — отрезала я и показала на его пижаму. — Где твои брюки?

— Не знаю. — Он покачал головой. — Я думаю, что мама по ошибке могла упаковать их в твой чемодан.

Так, мне надо перестать пугаться этого старого дома. Это у Кларка богатое воображение, а не у меня, напомнила я себе снова.

— Пошли в мою комнату, — сказала я, — поищем джинсы.

По дороге вниз на завтрак Кларк остановился и выглянул в окно. Туман рассеялся. Растения в капельках росы сверкали на солнце.

— Выглядит довольно мило, правда? — пробормотала я.

— Да, — согласился Кларк, — довольно противно.

Кухня тоже выглядела довольно противно. Тут было темно, почти так же, как вчера вечером. Но задняя дверь была открыта, и несколько солнечных лучей плясало на полу и на стенах.

Сквозь открытую дверь до нас доносились звуки болота. Но я старалась не слышать их.

Бабушка стояла у плиты с лопаточкой в одной руке и огромной тарелкой черничных блинов в другой. Увидев нас, она отложила лопатку и тарелку, вытерла руки о свой блеклый фартук в цветочек. Потом обняла нас по очереди и пожелала доброго утра, испачкав при этом Кларка тестом, из которого пекла блины. Я показала на пятна на его рубашке и захихикала. Но потом взглянула на свою футболку, новенькую розовую футболку, тоже всю заляпанную черничными пятнами.

Я стала озираться в поисках чего-нибудь, что могло помочь мне отстирать футболку. Но кухня была одно сплошное несчастье. Потеки теста заливали плиту. Тесто со стола стекало на пол.

Потом я присмотрелась к бабушке. Она тоже выглядела не лучшим образом. На лице — синие и белые полосы. Мука и черничный сок заполнили каждую морщинку на ее сморщенных щеках. Мука была на носу и на подбородке.

— Хорошо спали? — улыбнулась она, и от ее глаз побежали лучики морщинок. Тыльной стороной ладони она поправила прядь седых волос, упавшую на глаза. Теперь шарик черничного теста угнездился в ее густых волосах.

— Я отлично, — голос дедушки гремел, напоминая крики с болота. — Всегда хорошо сплю. Здесь так тихо и мирно.

Я не сдержала улыбки. Может, и хорошо, что дедушка плохо слышит, подумала я.

Дедушка вышел во двор, а мы с Кларком стали отмываться. Потом заняли места за столом.

Посередине стола стояла тарелка с черничными блинами. Эта тарелка была еще больше, чем та, которую бабушка держала в руках. И на ней тоже возвышалась высокая гора блинов.

— Бабушка, наверное, думает, что мы совсем голодные, — наклонился ко мне Кларк. — Этого же хватит на пятьдесят человек.

— Ох, знаю, — простонала я. — И нам придётся съесть их все. Иначе она обидится.

— Думаешь, придется? — поперхнулся Кларк.

Что мне нравится в моем брате, так это то, что он верит всему, что ни скажи.

— Угощайтесь! — прощебетала бабушка, принося еще две тарелки блинов на стол.