– Это трагедь, леди, – нахмурился Тролль, – иметь в дитях такое уродство.
А Снаппи просто стала вытирать кулачками слёзы, а потом погладила несчастных удавчиков.
– Трагедь, как вы изволили выразиться, ваше старейшество, не в уродстве.
– А в чём ещё? – поинтересовался Тролль.
– А в том, что вот этот мой сын, – и она показала на двухголового удавчика, – не может поесть.
– С двумя-то ртами?! – удивлённо воскликнули наши герои.
– Именно, – кивнула Анаконда. – Он не может поесть, потому что ему нечем покакать. А этот не может покакать, так как ему нечем есть. Помогите им, и тогда мы вас доставим сначала к Голубому Ковбою, который наплакал не только эту реку, а целое море слёз, преграждающее путь к волшебной яблоне.
И все задумались, расхаживая по берегу реки между кольцами Анаконды и осторожно перешагивая через удавчиков. Внезапно Тролль остановился.
– У вас есть какая-то идея, ваше старейшество? – с надеждой спросила Анаконда.
– Да брось ты, миледи, «ваше старейшество», «ваше старейшество». Это я так, в гневности сказал. А так все мы люди: человеки, гномы, змеи, великаны, одуванчики. И кто там ещё есть… Значит, болтун, говоришь?..
– Болтун, – подтвердила Анаконда.
– Так вот, маманя! – вдохновенно сказал Тролль. – Щас решим вопрос. – И он похлопал себя по непослушной ноге.
Снаппи и Слип настороженно наблюдают за Троллем, а тот о чём-то шепчется со своей ногой. Нога отцепилась от Тролля, да так неожиданно, что тот хлопнулся на землю. А потом нога раззявила ботфорт, заглотнула удавчиков и запрыгала-закувыркалась по берегу, изображая взбесившихся лошадь и акробата-вольтижёра одновременно.
Все только и успевали вскрикивать «Ах!», «Ах!», «Ах!», а Снаппи даже закрыла глаза от страха. А потом нога остановилась, наклонила ботфорт и выплюнула на землю двух удавчиков. Абсолютно нормальных!
– Во, бабка! – завопил Тролль. – Я ж говорил… А чё я говорил? А! Я не говорил, а хотел сказать, что на всякий болтун найдётся свой антиболтун!
– Слушай, Тролль, – сказал Слип, – ты, кажется, открыл один из трёх законов аэродинамики. Действие равно противодействию.
(По-моему, я это неплохо придумал.)
Снаппи расцеловала Тролля, Анаконда обвила его своими кольцами и просвистела:
– Я люблю вас, ваше старейшество, – и сжала в объятьях, да так, что Тролль стал задыхаться.
– Тихо, маманя, – задыхаясь, проговорил он, – люби, но не до смерти…
– Ах, простите, ваше… ваше… человечество, – просвистела Анаконда и распустила свои почти смертельные любовные объятья. – А теперь, дети мои, – обратилась она к удавчикам, сползайте в лес и перекусите. Мне кажется, что там вас ждёт пища, – и она зловеще усмехнулась.
И удавчики заструились к лесу. Все обратили туда свои взоры. Через некоторое время из леса донеслось шипение и крики, среди которых отчётливо была слышна только одна отчаянная фраза:
– Пустите, змеёныши! Змейки, то есть змеюги! Змеищи…
А через некоторое время крики смолкли, и из леса выползли два сильно выросших удавчика. Они подползли к собравшемуся сообществу, и один из них сказал:
– Мы поели, мама.
А второй добавил:
– И покакали.
А вслед за удавчиками высунулась облизывающаяся голова Котёнка и исчезла.
Все облегчённо улыбнулись, а Тролль сказал:
– Настоящие гады! Я имею в виду эту… как её называют… клавссификавцию. |