А Анаконда хвостом притянула Мальчика к себе, кончиком языка вытерла ему слёзы и строго приказала:

– Ты, Чёрный Волшебник, прекрати плакать, а ты, мой муж, прекрати истерику. Значит, так. Ты, муж мой, будешь сопровождать Чёрного Волшебника в поисках ему мамы и папы…

– Да ты что, мать?! – возмутился Змей. – У меня скоро дети… у меня вот-вот предродовые схватки начнутся… – И он рухнул на траву, крича от боли.

– Остановись, муж мой. Ты не понял. Это я буду рожать, а не ты. Кто у нас глава семьи?

– Я глава.

– Так вот и думай ею.

– Думаю, – ответил Змей и сосредоточился. Надолго.

– Значит, так, – сказала Анаконда, – ты придумал, что я прекрасно рожу и без тебя. А Мальчика оставлять одного нельзя. Ты отправишься с ним. И пока не найдёшь ему маму и папу, назад не возвращайся. Понял?

– Понял… Но если что с детьми произойдёт, я повешусь на собственном хвосте. – А потом спросил у Чёрного Волшебника: – Ты, малец, хоть ползать умеешь?

– Зачем ползать, дяденька? Мы полетим.

– Ты что-то не то сказал, мальчик, – строго проговорила Анаконда. – Рождённый ползать летать не может…

– Я же волшебник, – сказал Чёрный Волшебник, взмахнул рукой – и у Змея выросли прекрасные крылья. – Теперь ты не просто змей, а Дракон, – добавил он, сел между крыльями и крикнул: – Не выдай, милай! – И они взлетели.

Вскоре они превратились в точку, и откуда-то донеслись их голоса:

– Береги детей, мать!

– Мы вернёмся, тётенька!

И Анаконда закончила свой рассказ в…

И наши герои вздохнули.

– А где, тётенька, обретается этот, как вы изволили выразиться, Голубой Ковбой, которому мы должны помочь, чтобы он мог соединиться с Феей, которая ждёт его в своём гамаке, чтобы соединиться навеки?

– Там, у истоков реки, среди моря слёз, на острове Буяне, который вот-вот утонет в слезах. Мы туда мигом вас доставим, – сказала Анаконда. – Хотя, простите за выражение, противно видеть мужика, всё время распускающего сопли и вздыхающего, как бывшая красавица, засидевшаяся в девках. К тому же Зелёная Лошадь, которая постоянно бредит…

– Это точно. – И копытом утирает нос.

А в…

– Пэгги, Фея… Я люблю вас, Фея, как одна безумная душа поэта любить не может.

– Это кантри. Любимый стиль в нашем графстве.

– Кантри так кантри, – кивнул Слип. – А лошадь-то действительно зелёная. Это вы о её бреде говорили? – спросил он Анаконду.

– Да нет, – сказала Анаконда, – это шутка какого-то юмориста.

– Понятно… – протянул Слип, – ничего не понятно… Простите, товарищ Лошадь, а почему вы такого непонятного для лошади цвета?

– Парень, я тебя сейчас лягну.

– За что? – спросил Слип, а Анаконда на всякий случай подняла голову.

А Голубой Ковбой опять пустил ручей слёз и вздохнул.

– Во! – указала Лошадь копытом на Ковбоя. – Позеленела я от тоски и плесени. А на самом деле я Сивый Мерин. А ещё была Чёрным Конём, Пегим в яблоках Рысаком и даже Вороной Кобылицей. Эх вы кони, кони-звери, чёрные да серый, черные да серый, чёрные да серый, да медвежий мех.

– Теперь я понимаю, – сказал Слип, – откуда пошла поговорка «врёт, как сивый мерин».