Человек в кепарике подозрительно поглядел на Антуана. Но, увидев перед собой безобидного всклокоченного мальчишку, улыбнулся.

– Неплохо, – кивнул он. – Разбираешься, орел. – И залпом проглотил виски.

– Спасибо, месье.

– Узнаешь горючее в лицо? Оригинальное искусство, хотя не понимаю, на кой черт оно нужно. На бутылках все написано.

– Да нет, – сказал Антуан, поводя головой и незаметно отворачиваясь, чтобы не нюхать перегар. – Я читаю книги про напитки, чтобы узнать разницу в приготовлении, что из чего делается… Хочу все это освоить.

– Зачем? – с улыбкой бросил мужчина, опустошив стакан с джином.

– Собираюсь стать алкоголиком.

Мужчина закрыл глаза и стиснул в руке стакан; пальцы хрустнули, стекло заскрипело. Стал слышен уличный гул, шум машин, обрывки разговоров на тротуаре. Мужчина глубоко вдохнул и осторожно выдохнул. Потом снова открыл глаза и протянул Антуану руку. Он опять улыбался.

– Меня зовут Леонар.

– Очень приятно. А меня – Антуан.

Они обменялись рукопожатием. Леонар смотрел на Антуана с веселым любопытством. Рукопожатие затягивалось. Антуан осторожно отнял руку.

– Хочешь стать алкоголиком… – пробормотал Леонар. – Лет двадцать назад я бы решил, что ты мне мерещишься, но чем больше я пью, тем чаще мои глюки оказываются реальностью. Значит, надумал стать алкашом и для этого набрал в библиотеке книжек. Нормально.

– Книжки – это чтобы… Я не хочу спиваться как попало. Меня это действительно интересует: разные виды напитков, водка, ликеры, вина – это же целый мир! Алкоголь связан с историей человечества и насчитывает больше приверженцев, чем христианство, буддизм и ислам вместе взятые. Сейчас я читаю потрясающее эссе Рэймона Дюме на эту тему…

– Будешь столько читать, никогда не сопьешься, – флегматично заметил Леонар. – Это дело требует самоотдачи, ему надо посвящать много часов в день. Это вид спорта, я бы сказал, олимпийский. Не думаю, парень, что у тебя получится.

– Послушайте, не хочу показаться нескромным, но… короче, я свободно .говорю по‑арамейски, научился чинить двигатели военных самолетов времен Первой мировой войны, собирать мед, менять памперсы соседской собаке, а в пятнадцать лет выдержал целый месяц в гостях у дяди Жозефа и тети Миранды. Так что с вашей помощью, полагаю, я сумею стать и алкоголиком. Я волевой человек.

– С моей помощью? – вежливо удивился Леонар. Он устремил взгляд в бокал с шампанским, где весело бежали к поверхности пузырьки, и засмеялся.

– Да‑да. Я изучил теорию, но у меня нет никакой практики. А вы явно профессионал.

Антуан указал на строй стаканов на стойке. Леонар отхлебнул коньяку и несколько секунд держал его во рту. Щеки его порозовели. Хозяин бара протер стойку тряпкой и убрал пустую посуду. Леонар сдвинул брови.

– А кто тебе сказал, что у тебя есть способности? Думаешь, алкашом так просто стать? Захотел и начал бухать? Да я знаю людей, которые всю жизнь не просыхают, а алкоголиками не делаются. А ты… возомнил, будто у тебя талант? Приходишь и заявляешь этак запросто: хочу, видите ли, алкоголиком стать, как будто это твое гражданское право! Вот что я тебе скажу, парень: выпивка сама выбирает, это она решает, кому быть пьяницей, а кому не быть.

Антуан сокрушенно пожал плечами: он, разумеется, никогда не имел наглости полагать, будто это легко, потому и пришел искать наставника. Леонар отбрил его, в точности как старый морской волк, которому неопытный зеленый юнец заявляет, что собирается выйти в море. Болтаясь все детство в бретонских портах, Антуан хорошо знал эти интонации и понимал: истинные мастера гордятся своим искусством и относятся к нему ревниво.