— Да, а тут ещё приезд двух братьев императрицы. Герцоги Фердинанд и Александр встретили самый что ни на есть холодный, если не сказать оскорбительный, приём. И всё это совпало с отрешением императрицы от супружеского ложа.

   — О чём ты говоришь?

   — Я была уверена, что это тебя удивит. Император объяснил императрице, что больше не желает разделять с ней супружеское ложе. Сначала причиной была названа её мнимая болезнь. Но как только императрица со свойственным ей упорством начала возражать, император заявил, что с него достаточно четырёх сыновей и шестерых дочерей. Что смешно рожать детей одновременно со своими старшими сыновьями и вечно отказываться от участия в придворной жизни по одной и той же причине — очередной беременности.

   — Боже, как он мог! Бедная женщина.

   — Вообрази, она не поняла оскорбления, но упорно повторяла, что рождение всё новых и новых детей — свидетельство удачности их союза и благословения свыше их семьи.

   — Как это похоже на неё и как безнадёжно!

   — Анна Степановна была уверена, что уйдёт императрица, но ушёл император, хлопнув дверями, а императрица бросилась за ним вдогонку, приводя всё новые и новые доводы его неправоты уже в коридоре, так что семейная тайна стала всеобщим достоянием.

   — А потом его недовольство обеими невестками...

   — Что ж, он поставил в нелепейшее положение наследника, потребовав удаления из его штата князя Адама Чарторыйского и набросив тем самым тень на репутацию великой княгини. Он поставил под подозрение бедную великую княгиню Анну Фёдоровну, потому что она не всегда находит в себе силы выдерживать придворные приёмы и ей часто становится дурно даже в придворной церкви.

   — Да, последнее время она начала стареть на глазах. И немудрено, мне всегда казалось, что Константин Павлович с какой-то животной радостью готов подражать крайним поступкам отца. Его обращение с женой казалось недопустимым даже его величеству — он не раз об этом заговаривал — а вот теперь...

   — Теперь всё превратилось в свою противоположность. Император на всех срывает своё дурное расположение духа.

   — Я слышала, он даже перестал выходить к общему столу?

   — Анна Степановна говорит, что никогда не известно, разделит ли он общий обед, а ужин ему обычно стали подавать в его покои. Притом он запретил императрице заходить желать ему доброй ночи; когда она, своим обыкновением, попыталась настоять на старых привычках, верный Кутайсов просто не открыл ей дверей, сославшись на строжайшее распоряжение императора.

   — Но почему он так поторопился оставить в этом году Гатчину?

   — Скорее всего экзальтированное состояние духа не даёт усидеть на месте. Сам император выехал из Гатчины 28 сентября во главе возвращавшихся в столицу гвардейских войск. За ними в шестиместной карете разрешено было следовать императрице с великими княгинями, графиней Шуваловой, госпожой Ренне и нашей Анной Степановной. У Пудовской мельницы был подан обед на двадцать пять персон, за время которого император не сказал ни единого слова, ел быстрее всех и нарочно наблюдал за неуспевавшими сотрапезниками. В результате все блюда остались почти нетронутыми.

   — А ночлег? Где-то же надо было ночевать?

   — Император выбрал Красное Село.