— Они объяснимы, Таша, слишком объяснимы, зная характер его величества. Но ты мне ничего не сказала о московских новостях.

   — Ах, об этом... Что ж, прекрасная москвичка всё ещё собирается в путь в столицу, а её отец и мачеха ведут настоящий торг об условиях переезда. Всё это напоминает какую-то рыночную торговлю, где император приобретает дорогую невольницу.

   — Вот тебе объяснение его настроения. Он ждёт её, Таша, и весь мир перестал для него существовать, только и всего.

   — Но ты сама виновата, Катишь! Если бы ты не последовала за мной, оставалась бы рядом с ним, у него на глазах, старое очарование продолжало бы действовать. Он не смог бы поступать так откровенно, а испытывая неудобства, в конце концов мог отказаться и от самой идеи «прекрасной москвички». Разве не так? Куракины первые заговорили об этом и готовы во всём винить твоё решение и упорство.

   — Таша, старый мир распался. Разбитую чашку можно склеить, даже поставить на полку, но из неё никогда не удастся выпить чая. Зачем же обманывать себя?

* * *

День 12 октября открылся 5-ю выстрелами из пушек с стоящей против дворца батареи. В 9 часов в присутствии Императора и Наследника перенесены из внутренних покоев Государя в церковь привезённые перед тем с острова Мальты мощи Св. Иоанна Крестителя, Святой Животворящий Крест и икона Богоматери, писанная евангелистом Лукою, после чего Император Павел по обыкновению присутствовал на разводе, с герцогом Иосифом /женихом великой княжны Александры Павловны/ и принцами Мекленбургскими. В 10 часов начали съезжаться во дворец приглашённые на торжество, как придворные, так и прочие первых четырёх классов особы, в робах и богатых кафтанах, также чужестранные послы и министры. Невеста уже находилась в 8 часов утра во внутренних покоях Императрицы, куда для убирания её к венцу приглашены были все находившиеся во дворце статс-дамы, по окончании чего во внутренние покои введён был графом Головкиным высокообручённый жених наследный принц Фридрих Мекленбургский. А между тем в покоях Гатчинского дворца расставлены были, начиная от самых дверей Тронной его величества и до площадки, что перед Большим средним дворца подъездом, три эскадрона кавалергардов, а от оных, до самой лестницы церковной, конная гвардия в том же составе эскадронов, быв с штандартами, трубами и литаврами. В 11 1/4 часов из внутренних покоев, при звуках труб и литавров, двинулось в церковь Высочайшее шествие в следующем порядке:

Гоф и камерфурьеры по два в ряд, за ними капитан Гатчинского замка; два церемониймейстера и церемониймейстер Великого Магистра с их знаками; придворные кавалеры по два в ряд, младшие Нащокин и Дурново с их жезлами; обер-гофмаршал и обер-церемониймейстер; генерал-лейтенант конной гвардии князь Голицын и шеф Кавалергардского корпуса генерал-майор Уваров, с обнажёнными палашами, держа оные вниз концами; его императорское величество, имея позади нёсших императорский его шлейф придворных чинов, числом 7; свиты его величества генерал и флигель-адъютанты; её императорское величество, имея позади нёсших её шлейф 5 придворных чинов; наследник цесаревич и великая княгиня Елизавета Алексеевна; великая княгиня Анна Фёдоровна; великие князья Николай Павлович и Михаил Павлович, которые и проходили от площадки передней лестницы через Новую галерею на хоры в церковь; великая княжна Александра Павловна с обручённым своим женихом, эрцгерцогом Австрийским Иосифом; великая княжна Елена Павловна с высокообручённым её женихом; невеста была в короне, имея сверх робы малиновую бархатную, подложенную горностаем, мантию, с длинным шлейфом, несомым 4 камергерами; великие княжны Мария Павловна, Екатерина Павловна и Анна Павловна, которая внизу церкви не была, а во время венчания пребывала на хорах; их светлости принцы Карл Мекленбургский и Фердинанд Виртембергский, а за ними и все по старшинству статс-дамы, камер-фрейлины, фрейлины, и дамы и знатные мужского пола особы.