- Да, должен признаться... Правда, мне попалась как-то на глаза одна книжка Сэндерсона... Ну да! Конечно! Я нашел ее в своем номере в день прибытия в Хартум. Она, как нарочно, раскрылась на описании болот Оберры. Интересное совпадение, не правда ли?

- Совпадение? Ну, нет! Будь я добрым протестантом, я бы счел это знамением. Но я атеист. Так, значит, вы прочли у Сэндерсона то место, где говорится о конгамато?

- Конгамато?

- Таинственный птеродактиль, живущий в болотах Джиунду и Оберры.

- Ах, это! Я счел это фантазией, описанием местных суеверий.

- Фантазией? Красный, из-за которого вы чуть было не остались без рабочих, тоже фантазия? Почему же вы так жадно ею интересуетесь? Вам скучно? Вы хотите, чтобы я развлек вас сказками?

- Вы меня неправильно поняли, мистер Пирсон. Я и без того слишком многим вам обязан. Требовать же от вас еще и сказок...

Пирсон расхохотался.

- Вы остроумный человек, Эндрью, и сразу же поставили меня на место. Теперь я вижу, что моя обидчивость была просто смешна. Единственное, что меня в какой-то мере оправдывает, это мое отношение к истории Красного. Это очень серьезная история, сэр, чтобы не сказать больше.

- Из вас бы вышел отличный автор детективов.

- Что вы этим хотите сказать?

- Вы превосходно умеете разжигать любопытство!

- Не в этом дело, Эндрью. Слишком непростая это история... У вас найдется, чем промочить горло?

- Виски-сода?

- Я не пью виски. Какой-нибудь сок или, на худой конец, просто холодная вода.

Конечно, это глупо, но мне и в голову не приходило, что могут быть непьющие англичане или американцы. Наверное, лицо у меня в этот момент было довольно глупое, потому что Пирсон посмотрел на меня с некоторым удивлением. Я спустился в пахнущий муравьями сырой погреб и достал из огромного, наполненного водой глиняного кувшина бутылку виноградного сока.

- Не надо наливать воду в кувшин, - сказал Пирсон, потягивая сок, - она быстро согревается. Лучше обмотать его мокрым полотенцем... Да, с чего же мне начать рассказ? Признаться, я уже забыл, где и когда впервые услышал о конгамато. По-моему, это было на второй год моей работы в Судане... Или на третий... Как-то я познакомился с одним нашим чиновником. Это был пожилой человек, исколесивший всю Африку. Не помню, с чего начался этот разговор, но чиновник сказал мне в тот раз: "Здесь по соседству живет птеродактиль". И сказано это было так спокойно и невыразительно, точно речь шла об английском пони. Естественно, что меня это взволновало, и я начал расспрашивать, что и как.

"Птеродактиль живет на юго-востоке Оберры в жарких болотах, которые тянутся по обе стороны границы Судана и Кении", - ответил чиновник.

"Но вы-то его когда-нибудь видели?" - спросил я.

"Нет, это не входит в мои обязанности. Но негры и нилоты совершенно уверены в его существовании".

"Как же они его называют?" - спросил я.

"Конгамато, - ответил чиновник, - Он достигает семи-восьми футов в размахе крыльев".

Вы понимаете, Эндрью, семь-восемь футов! Я был просто потрясен. Я начал расспрашивать местных охотников, стариков. Описания были довольно точными: кожистые крылья, длинный острый клюв с зубами, гладкая кожа - все говорило о том, что это живой птеродактиль. Тогда я решил отправиться к болотам Оберры. Я готов был пойти на любые лишения, лишь бы воочию увидеть доисторического птерозавра.

Да, милый Эндрью, я готов был на все, но что значит это "все", я понял, только когда попал в заболоченные джунгли Оберры. Какой-то мудрый человек сказал, что для безумца, вступающего в джунгли, бывает только два приятных дня. Первый день, когда, ослепленный их чарующим великолепием и могуществом, он думает, что попал в рай, и последний день, когда, близкий к сумасшествию, он бежит из этого зеленого ада.