— Ага! — воскликнул хозяин, — да, да, конечно!

— А ведь она была прехорошенькая в дни молодости, не правда ли?

Мистер Клерксон молча кивнул головой.

— И я уверен в том, что и теперь еще она кажется тебе такой же, как была раньше, — продолжал сентиментальный мистер Смисон. — Вот это всегда и удивительно в любви! На этот раз ты можешь быть спокоен, Боб, она не уйдет от тебя.

Мистер Клерксон задумался, мрачно уставившись на огонь. Тридцать лет подряд он играл роль отвергнутого ухаживателя и верного друга. Он рассчитывал играть эту роль по крайней мере лет 50 или 60. Он сожалел о том, что у него не хватило мужества отвергнуть нелепое предложение, сделанное ему покойным Фиппсом, или ответить сразу отрицательно на поздравления друзей, посыпавшиеся на него потом со всех сторон. А вышло так, что весь Литтл-Мольтон имел теперь право думать, что наконец-то его верное, любящее сердце, после тридцати лет ожидания и мучений, будет вознаграждено по заслугам. Общественное мнение утверждало, что покойный Фиппс поступил в высшей степени великодушно, еще при жизни сосватав свою жену и ее верного поклонника.

— Уже поздно для меня начинать новую жизнь, — сказал, наконец, мистер Клерксон задумчиво.

— Лучше поздно, чем никогда, — подхватил весело его собеседник.

— Что-то говорит мне, что я недолго проживу на этом свете, — проговорил мрачно мистер Клерксон, враждебным взором окидывая своего гостя.

— Какие пустяки! — воскликнул тот, — вот ты женишься, так эти мрачные мысли пропадут сами собой. Ты будешь не один, будет с кем прожить те деньги, которые ты скопил.

— Я вовсе не собираюсь проживать своих денег с кем бы то ни было. А накоплено у меня немало. У меня вот этот дом, где я живу, затем три дома в Тернерс Лэн и наконец в банке у меня около шестисот фунтов стерлингов.

Глаза мистера Смисона засверкали.

— Я подумывал о том, — медленно и с расстановкой продолжал Клерксон, — чтобы оставить все свое состояние какому-нибудь честному, трудолюбивому человеку, обремененному большой семьей. Впрочем, теперь об этом не стоит и говорить.

— Кому ты хотел оставить все? — едва слышно прошептал мистер Смисон, стараясь совладать со своим волнением.

Но мистер Клерксон покачал головой.

— Об этом не стоит теперь говорить, Джордж, — продолжал он грустно, не без злорадства поглядывая на своего приятеля, — ведь теперь я должен буду оставить все своей жене. Впрочем, может быть, это и к лучшему, не стоит заботиться о других.

— Какие пустяки, — резко промолвил мистер Смисон, — кому ты хотел оставить все, говори!

— Тебе, Джордж, — грустно и ласково ответил мистер Клерксон.

— Мне? — воскликнул тот, задыхаясь от радости. — Мне?

Он вскочил с места, бросился к своему другу и стал горячо пожимать ему руки.

— Я очень жалею, что сказал тебе об этом, Джордж, — отвечал мистер Клерксон, очень довольный своей маленькой местью. — Ведь я только напрасно огорчил тебя, ведь все равно этого не может быть теперь.

Мистер Смисон мрачно скрестив руки за спиной, глубоко задумался, глядя в огонь.

— По-моему, Фиппс поступил очень беззастенчиво, — проговорил он наконец медленно, — это прямо нахально с его стороны: возложить на тебя все заботы о своей жене. Многие не согласились бы на это. Ты слишком добр, Боб, вот в этом вся и беда.

Мистер Клерксон вздохнул.

— А он и воспользовался этим, — продолжал его приятель возмущенным тоном.