|
Что я вам говорила... Да, если он жив, если он меня любит, то как же этот перстень попал в чужие руки? - Он дал его мне, чтобы я показал вам. - Какая неосторожность! Разве я могла бы кому-нибудь доверить этот браслет? - Маргарита приподняла рукав. - Посмотрите, вот он! - Да, но вы, мадемуазель, свободны, не приговорены к позорному наказанию, не живете среди воров и разбойников. - Ну так что же? Ведь он невиновен, и я люблю его! - Притом он думал, - продолжал Поль, пытаясь понять, как велика любовь и преданность сестры Лузиньяну, - притом он думал, что так как теперь навсегда отделен от света, то по долгу благородного человека обязан предложить вам распорядиться вашей жизнью, как вам будет угодно. Иными словами - вы свободны. - Если женщина сделала для мужчины то, что я для него, то извинить ее может только вечная любовь к нему. Так будет и со мной. - О, вы настоящая женщина! - склонил голову Поль. - Скажите мне! - Маргарита, приблизившись, тронула молодого человека за руку. - Что вы хотите? - Вы его видели? - Я его друг, брат... - Прошу вас, расскажите все о нем, все, что знаете! - горячо сказала она, совершенно забыв о том, что первый раз в жизни видит этого человека. - Что он делает? На что он надеется, несчастный? - Он вас любит и надеется снова вас увидеть. - Так разве он, - спросила Маргарита, отходя от Поля и не глядя на него, - разве он все вам сказал?.. - Все! - Ах! - вскрикнула она, опустив голову, и ее всегда бледное личико на мгновение вспыхнуло. Поль подошел к ней и ласково обнял за плечи. - Вы добрая, и это прекрасно, - сказал он. - Так вы не презираете меня? - Маргарита быстро взглянула на Поля. - Маргарита, - сказал он, - если б у меня была сестра, я бы любил ее не меньше, чем вас люблю. - У вас была бы очень несчастная сестра! - сказала она, и слезы хлынули потоком из ее больших глаз. - Может быть, - ответил Поль, невольно улыбнувшись, и погладил ее по щеке. - Так вы разве не знаете? - Чего? - Что барон Лектур приедет завтра утром! - Знаю. - На что же мне надеяться в таком отчаянном положении? К кому обращаться, кого умолять? Брата? Бог видит, я его прощаю, но он меня не понимает. Мать? Вы не знаете моей матушки! Она человек очень строгих правил и неумолима, как статуя. Она никогда, видно, не испытывала никаких чувств и не понимает их. Если она что-либо приказывает и говорит: "Я так хочу!", - то остается только плакать и повиноваться. |
