|
На одной из них лежал герцог Ричмондский, на другой - его сын. Герцог, казалось, умирал. Из его груди вырывалось тяжелое дыхание; бледный, как полотно, он сжимал руку с отчаянием глядевшего на него сына. Сорви-голова, быстро подойдя к ним, снял шапку и сказал молодому человеку: - Простите, я запоздал. Я прямо с дежурства. Как себя чувствуете? - Неплохо... Вернее, лучше... Благодарю. Но мой бедный отец... Взгляните! - Доктор сейчас придет. Он обещал мне заняться вашим отцом в первую очередь. Я уверен, он извлечет пулю. - Благодарю вас за участие! Вы благородный и честный противник. От всего сердца благодарю вас! - сказал молодой шотландец. - Ба! Есть о чем говорить! На моем месте вы, наверное, поступили бы так же. - Судя по вашему произношению, вы - француз? - Угадали. - В таком случае, мне особенно дорого ваше дружеское расположение. Вы даже не представляете себе, как мы с отцом любим французов! Однажды вся наша семья: отец, сестра и я, очутились в страшном, прямо-таки отчаянном положении. И французы вырвали нас буквально из объятий смерти. - А вот и доктор! - воскликнул Сорви-голова, тронутый доверием, оказанным ему его вчерашним противником. Они оглянулись на вошедшего. Это был человек лет сорока, высокий, сильный, ловкий в движениях, с чуть обозначившейся лысиной, со спокойным и решительным взглядом; плотно сжатые губы его оттенялись белокурыми усами. За спиной у него висел карабин, а на поясном ремне - туго набитый патронташ. Всем своим видом он походил скорее на партизанского главаря, чем на врача. Ни галунов, ни нашивок, ни каких бы то ни было других знаков отличия. Голландец из Дортрехта*, ученый-энциклопедист и замечательный хирург, доктор Тромп после первых же выстрелов в Южной Африке прибыл в Оранжевую республику и вступил добровольцем в армию буров. Он мужественно сражался в ее рядах вместе со своими собратьями- бурами, а в случае необходимости превращался во врача. Добрый, человеколюбивый, самоотверженный, он страдал только одним недостатком - был неисправимым болтуном. Впрочем, недостаток ли это? Он, действительно, по каждому поводу мог разразиться целым потоком слов, но мысли его были настолько интересны, что все его охотно слушали. Доктор достал из подвешенного под патронташем холщового мешка свои медицинские инструменты, быстро разложил их на походном столике и сразу же потерял свой воинственный вид. Со всех сторон к нему неслись теплые слова привета; вокруг него хлопотали санитарки. Одна принесла ему воды, в которую он погрузил губку, другая зажгла большую спиртовку. Добродушный доктор улыбался направо и налево, благодарил, отвечал на приветствия, мыл руки и приговаривал: - Раствор сулемы! Превосходное антисептическое средство!.. Я к вашим услугам, Сорви-голова... Так. Отлично. Теперь оботрем губкой лицо. Прокалив затем на спиртовке свои инструменты, он направился к полковнику. |
