|
Жан ударил его острием клинка и снова крикнул: - Сдавайтесь!.. Да сдавайтесь же, гром и молния! - Ни за что!-истекая кровью, отвечал шотландец. Видя, что сын упал, полковник поспешил к нему на помощь с поднятой саблей. Казалось, сейчас он рассечет голову капитана Молокососов, который в исступлении, ни-чего не замечая, все наносил и наносил противнику ожесточенные удары. Но юный Поль Поттер спас своего друга. Этот изумительно хладнокровный подросток в течение всего боя предусмотрительно и спокойно пополнял патронами магазин своего маузера. Он узнал полковника и, взревев от радости, прицелился и выстрелил. Однако в тот самый миг, когда Поль спустил курок, волынщик, не перестававший наигрывать боевой марш гайлендеров Гордона, бросился вперед, чтобы заслонить собой своего начальника. Это был красивый семнадцатилетний малый с румяным лицом, почти мальчик, как и большинство участников этой страшной драмы. Пуля, пронзив его навылет немного выше сердца, угодила полковнику прямо в грудь. Несчастный волынщик уронил свой инструмент и, зажав рукой рану, хрипло простонал: - О, мама... бедная моя мама! Я умираю... Я знал, что это случится... В то же мгновение герцог Ричмондский зашатался и взмахнув руками, опрокинулся навзничь. - Прощай, Патрик!.. Прощай, мой любимый!..- с усилием вымолвил он. Еле дышавший Патрик сквозь красный туман в залитых кровью глазах увидел, как упал его отец. Отчаянным усилием он вырвался из рук Жана Грандье, приподнялся на одно колено и тут заметил юного Поля, ружье которого еще дымилось. Голосом, прерывающимся от рыданий, он воскликнул: - Да будь ты проклят, убийца моего отца! - Он убил моего! - ожесточенно возразил юный бур. Но Патрик уже не слышал; кровавая пелена все гуще застилала его взор, прерывалось дыхание, и он упал без чувств к ногам капитана Молокососов. Ярость Жана Грандье мгновенно угасла. Побежденный противник был для него всего лишь страждущим человеком, душевные и физические раны которого священны. Сорви-голова тотчас же кликнул санитаров. Они прибежали и, оказав первую помощь раненому, уложили его на носилки. Снова послышались жалобные стоны умирающего волынщика. Слабеющим голосом он звал свою мать; похолодевшими уже руками он достал из кармана еще не запечатанное письмо и, протянув его Полю, пробормотал: - Моей бедной маме... отправьте... умоляю вас... - Клянусь! - ответил юный бур, в глазах которого блеснули слезы. - Благодарю ... - прошептал умирающий. Кровь двумя алыми струйками брызнула из его пронзенной груди, на губах показалась пурпурная пена, глаза остекленели, и все тело содрогнулось в предсмертной конвульсии. - Письмо... мама... - в последний раз пробормотал он коснеющим языком. И, сжав кулаки, вытянулся и умер. |
