21

Я приступаю к нескладному рассказу с надеждой на ваше понимание

Однажды в стране los nopales , еще до того, как всех собак стали называть в честь Вудро Вильсона, когда люди еще танцевали el chotís, el cancán и el vals  под violín, violoncelo и salterio , у подножия холма, где богиня предстала перед индейцами, в городе, основанном, когда орел со змеей в клюве уселся на кактус, между вулканами близнецами, что некогда были принцем и принцессой, под небом и на земле жили женщина Соледад и мужчина Нар  сисо.

Женщина Cоледад – это моя Ужасная Бабуля. Мужчина Нарсисо – мой Маленький Дедуля. Но в то время, когда начинается наша история, они еще существуют сами по себе. Они еще не купили дом на улице Судьбы под номером 12. Равно как и их сыновья еще не родились и не переехали в ту ужасную страну с варварскими порядками. Позже, когда мой дедушка умрет, бабушка переберется на север, жить вместе с нами до тех пор, пока с ней не случится тот кошмарный припадок, что парализует ее. И она станет безмолвной, сможет лишь просовывать кончик языка между тонкими губами и брызгать слюной. Столь многое останется не сказанным.

Но эта история – из более ранних времен. Тех, когда Ужасная Бабуля еще не стала ужасной, когда она еще не стала матерью моего отца. Некогда она была молодой женщиной, на которую мужчины заглядывались и к которой женщины прислушивались. А еще раньше она была маленькой девочкой.

Остался ли кто в живых, помнящий Ужасную Бабулю ребенком? Помнит ли кто, как однажды она впервые сказала «мама»? Это было много, много лет тому назад.

¡Que exagerada eres!  Это было не так уж и давно!

Мне приходится преувеличивать. Исключительно ради пользы дела. Тут нужны детали. Ты никогда ничего мне не рассказываешь.

А если я поведаю тебе обо всем, что ты будешь делать? Я рассказываю тебе столько, сколько нужно…

Но не более того. Ну да ладно, дай наконец начать эту историю.

А кто тебя останавливает?

Соледад Рейес была девочкой из хорошей семьи, пусть даже скромной, дочерью знаменитых reboceros  из Санта Мария дель Рио, штат Сан Луис Потоси, где делают лучшие в республике шали rebozo, такие легкие и тонкие, что их можно продеть сквозь обручальное кольцо.

Ее отец – это мой прадедушка Амбросио Рейес, от которого воняло как от верфи и чьи ногти все время были в синих пятнах. По правде сказать, эта вонь не была его виною. Дело в том, что он занимался изготовлением черных шалей, а именно в черный цвет труднее всего выкрасить ткань. Ее нужно снова и снова вымачивать в воде, где лежат ржавые кастрюли, трубы, гвозди, подковы, спинки кроватей, цепи и вагонные колеса.

Осторожно! Столько, сколько нужно, но не более того…

…Иначе ткань расползется, и вся работа пойдет насмарку. Особо ценной была черная rebozo de olor , рассказывали, что когда сумасшедшей бывшей императрице Карлоте* подарили такую в ее тюрьме замке в Бельгии, она понюхала ткань и радостно возвестила: «Сегодня мы едем в Мексику».

Столько, сколько нужно, но не более того.

Все в мире сходились на том, что черные шали Амбросио Рейеса – самые изысканные из всех когда либо кем либо виданных, они были такими же черными, как черная керамика из Койотепека, черными, как huitlacoche, как кукурузный гриб, столь же истинно черные, как olla  свежеприготовленных черных бобов. Но это пальцы его жены Гильермины придавали шалям высшую ценность, поскольку именно она плела замысловатую бахрому.

Искусство las empuntadoras  такое старое, что никто не помнит, пришло ли оно с Востока, из Аравии через Испанию, взяв свое начало в macramé , или же с Запада и восходит к лазоревым водам залива Акапулько, где качались на волнах галеоны, груженные прекрасным фарфором, лаковыми изделиями и дорогим шелком из Манилы и Китая.