– Нас?

– ...Лилу и меня – мы работаем секретарями в адмиралтействе – присмотреть за вами. Нам сказали, что один из вас под подозрением.

– Прости, но и это наша с Чарльзом работа. Вот такие мы и есть на самом деле: с одной стороны – хорошие, а с другой – не очень... Нас не должны были видеть вместе, но нам нужен был какой‑то канал связи. Вот мы и увидели разговаривающих подружек. Подружки приходят домой, звонят по телефону и все нам рассказывают... Вот мы и нашли наш канал.

– Так вы все это подстроили? – Сессиль вырвала свою руку. – Вы знали...

– Прости, но это нужно было сделать.

– Ты хочешь сказать...

– Да.

– Родинка‑клубничка...

– Прости еще раз. – Боуман восхищенно покачал головой. – Я должен отметить, что это было самое полное досье, которое мне приходилось когда‑либо видеть.

– Я презираю тебя! Ненавижу! Ты самый презренный...

– Да, я знаю. Но это не страшно. А вот что меня действительно беспокоит – это то, что мы нашли только двух свидетелей невесты.

– Двух вполне достаточно! – твердо сказала Сессиль.

Боуман встал, улыбнулся, подал ей руку. Они подошли к балюстраде и посмотрели вниз.

Почти прямо под ними за накрытым столом сидели Дюк де Кройтор и Лила. Очевидно, Дюк был на подъеме, так как, несмотря на то что в руке он держал завернутую в салфетку ножку барашка, он ничего не брал в рот.

– Боже мой, Боже мой! – повторял он, глядя на свою светловолосую собеседницу с расстояния, равного примерно шести дюймам. – Я бледнею от одной только мысли, что мог потерять тебя навсегда! Я даже не предполагал...

– Чарльз!

– Ты хорошо готовишь?

– Да, Чарльз.

– А палочки из хвостов лангустов в сливочном масле ты можешь приготовить?

– Да, Чарльз.

– А курицу, тушенную в белом вине?

– Да, Чарльз.

– А филе морского гребешка?

– Конечно.

– А молодую цесарку с трюфелями?

– Это мой конек!

– Лила, я люблю тебя. Будь моей женой!

– О, Чарльз!

Они бросились друг другу в объятия на глазах у изумленной публики. Нога барашка упала на пол.

Все еще держась за руки, Боуман и Сессиль прошли в патио и сели за столик невдалеке от Лилы с Чарльзом. Боуман сказал:

– Не обращай внимания. Ему нет дела до французской кухни. Во всяком случае, не тогда, когда речь идет о твоей подруге.

– В большом лысом бароне все еще живет душа юноши?

Боуман кивнул:

– Предложение руки и сердца, уверяю, не его специальность.

– Может быть, твоя?

Боуман подвел Сессиль к столику и заказал коктейль.

– Я не совсем понимаю...

– Девушкам нравятся такие предложения, – лукаво улыбнулась Сессиль.

– А! Мадемуазель Сессиль Дюбуа, будьте моей женой!

– Так уж и быть!

– Touche[2]. – Боуман поднял свой бокал: – За тебя, Сессиль!

– Спасибо!

– Не за тебя, за нашего второго ребенка! Помнишь, за первого мы уже пили однажды?..

Они улыбнулись и посмотрели на парочку за соседним столиком. Те все еще глядели глаза в глаза, но к Дкжу де Кройтору уже вернулось его обычное хладнокровие. Он хлопнул в ладоши.

– Encore! – сказал он.