Ле Гран Дюк посмотрел на Кзерду с отвращением:

– С юридической точки зрения у меня на вас ничего не было и нет: ни доказательств, ни улик. До тех пор, пока вы сами не привели нас к могиле Александре. Вы сами признали тот факт, что лично похоронили его. Теперь у меня есть свидетели. Теперь вы понимаете, почему мистер Боуман выкупил свою жизнь еще на два часа. – Он повернулся к Боуману: – Кстати, а где деньги?

– В сумочке Сессиль. Я положил их туда.

Обе девушки медленно и неуверенно приблизились к Боуману. На их лицах не осталось даже следов слез, но они были совершенно обескуражены, ничего не понимая. Боуман убрал пистолет, подошел и обнял обеих.

– Все хорошо, – сказал он. – Все кончено. – Он убрал руку с плеча Лилы, повернул ее лицо к себе.

Она смотрела на него с изумлением и застывшим вопросом в глазах.

Боуман улыбнулся:

– Все очень просто. Дюк де Кройтор и на самом деле Дюк де Кройтор. Я работаю на него уже много лет.

Эпилог

Луна сияла, ярко освещая веранду отеля, который находился под нависающими уступами Ле Боу. Боуман сидел в кресле и потягивал коктейль. Увидев Сессиль, идущую к нему, он поднял бровь, так как она споткнулась и чуть было не упала, зацепившись по дороге за телефонный шнур. Однако устояла на ногах и села рядом с ним.

– Двадцать четыре часа, – сказала она. – Только двадцать четыре часа! Просто не верится.

– Тебе нужны очки, – заметил Боуман.

– У меня уже есть очки, спасибо.

– Тогда тебе нужно их носить. – Боуман мягко накрыл ее руку своей. – В конце концов, у тебя уже есть мужчина.

– Замолчи! – Она не сделала попытки высвободить свою руку. – Как та девушка?

– Тина в больнице в Арле. Она через несколько дней будет в порядке. Ее отец и мадам Зигэр вместе с ней. Обэно и Танжевэк сейчас обедают. Конечно, у них не особенно праздничный обед, но все же... Думаю, они испытывают определенное облегчение. А Пьер де Джардине должен быть уже дома, в Гро‑дю‑Руа.

– Просто не верится.

Боуман посмотрел на девушку и понял, что она слушала его вполуха, он видел: мысли ее были заняты чем‑то другим.

– Он твой шеф? – спросила Сессиль.

– Чарльз? Да. Никто не поверит, что он может заниматься такой работой, и тем более быть шефом. Раньше я служил в армейской разведке. Был военным атташе в Париже. Теперь у меня, как видишь, другая работа.

– Ну конечно! – кивнула Сессиль.

– Единственный человек, который знал все, это Пьер – шкипер рыбацкой посудины. Вот почему он так хорошо сохранял присутствие духа. Он поклялся молчать... Ты тоже.

– Мне это не нравится.

– Ты будешь делать то, что тебе скажут. Чарльз, уверяю тебя, более требователен к выполнению приказа, нежели я. Мы работаем вместе уже восемь лет. Два года цыгане, живущие за «железным занавесом», переправляли что‑то из‑за границы. Что именно, мы не знали. На этот раз нас обошли только русские, но даже они не добрались до сути.

– Но Гэюз Стром...

– ...Наш китайский приятель в Арле. Временно его задержала французская полиция. Он слишком далеко зашел, и Чарльз устроил ему необходимую техническую задержку. Сейчас его отпустили. Дипломатическая неприкосновенность. Он все это устроил, он китайский военный атташе в Тиране.

– Тиране?..

– Это столица Албании.

Сессиль полезла к себе в сумочку, достала очки, посмотрела на Боумана:

– Но нас просили...

– Нас?

– .