Впрочем, аристократическое общество было на этом венчании сильно разбавлено демократично настроенными феминистками из нашей Лиги женского равноправия, пришедшими пожелать подруге счастья и напомнить, чтобы она не забывала за семейными радостями об идеалах женской эмансипации.

Еще одной живописной группой, державшейся наособицу от аристократического общества, были представители московской богемы из окружения жениха. Титулованные гости снисходительно поглядывали на нищих художников и тихонько объясняли друг другу: «Молодой князенька такой любитель богемной жизни! Но вот женится, так остепенится!»

Старая белая церковь с шатровой колокольней традиционной русской архитектуры была убрана в честь молодых необыкновенно пышно. Новые ковры, множество свечей и дорогих по весеннему времени парниковых цветов украшали храм. Поклониться местной святыне — чудодейственному образу Богородицы «Нечаянная радость» — выстроилась целая процессия.

Венчал молодых настоятель Неопалимой Купины отец Капитон, духовник князя Андрея. Старичок ради торжества нарядился в парадное, сверкающее золотом облачение и сам весь лучился радостью.

Торжественный чин венчания, запах ладана, свечей и цветов, поздравления гостей, шампанское в церковном дворе, мелькание нарядной толпы, улыбающиеся приветливые лица — все смешивалось в одну праздничную карусель. Гости, представляющие разные кланы московского общества, постепенно сливались в одну колоритную толпу, тем более что в Москве у каждого найдутся знакомые или знакомые знакомых в любых социальных слоях, и это часто упрощает общение. Сперва художники принялись активно внедряться в ряды феминисток, потом к ним присоединились аристократы… Вскоре гости разбились на живописные группы — там бедный художник из мелкопоместных дворян пил шампанское с сыном сенатора, за спиной которого стоял длинный ряд предков; тут старый граф осыпал комплиментами фельдшерицу из родовспомогательной клиники, активную сторонницу женской эмансипации; неподалеку молодой портретист бегло набрасывал угольком личико юной княжны…

Я запомнила только счастливые слезы Маруси, необыкновенно хорошенькой в своем подвенечном наряде, доброе лицо священника и мудрый иконописный лик Богородицы, взиравшей на нас с прославленной иконы. И все время где-то рядом был Михаил, и чувствовать в толпе его близость мне было очень приятно.

Очень приятно… до тех пор, пока я не услышала за своей спиной шепот:

— Обратите внимание, мадам Ростовцева так и вьется возле наследников старой графини. Почуяла деньги!

— Да уж, эта бабенка своего не упустит! Мужей у нее было что грязи…

— И заметьте, никто из них на нее не жаловался! Только один за другим поразительно быстро отправлялись в лучший мир… Уверен, что шустрая дамочка уже закогтила очередного разбогатевшего кандидата в покойники!

— Но вроде бы она очень помогла законным наследникам старой графини Терской… В газетах об этом писали…

— Батенька, и вы верите нашим продажным газетным писакам? За деньги они любого выведут ангелом. Я так сразу сказал жене — эта мадам Ростовцева по уши завязла в деле с наследством, наверняка была в сговоре с убийцами, но в нужный момент вывернулась, сыграв на благородстве наивной дурочки Терской-младшей! Еще когда на купеческой попойке цыган заколол миллионера Лиховеева, ее второго мужа, я подозревал, что и тут без ушлой Елены Сергеевны не обошлось. Уж больно богатое наследство на нее свалилось, чтобы считать эту смерть роковой случайностью. Думаю, она хорошо заплатила табору, чтобы какой-нибудь цыганский забулдыга сыграл ревнивца…

Я невольно почувствовала, как мои щеки наливаются краской. Эх, почему правом вызывать на дуэли обидчиков пользуются только мужчины? Я тоже неплохо стреляю, а единственный, увы, способ защиты, доступный мне в данную минуту, — это устроить наглецам скандал…

М-да, устроить скандал и испортить лучшей подруге свадьбу? Нет, не дождутся! Я не базарная торговка, чтобы орать по любому поводу, я себя слишком уважаю, и такая добродетель, как самообладание, мне не чужда.