Что ж, может так оно и лучше.

Лишние проводы — лишние слёзы.

Хотелось, всё же, с Джедди и Зорго попрощаться по-человечески. Да, ладно — успеется ещё, жизнь — она штука длинная.

За моей спиной прогремел сильный взрыв.

Вот и всё…..

Через двое суток конь вынес меня к окраинам Сан-Анхелино.

Порт, у крайнего пирса — элегантно притулилась — словно в полусне — «Кошка».

Ни яхта — просто красавица.

Та ещё штучка — эстетичная — до совершенства.

Фьорд стоял на баке, дымя своей вересковой трубкой.

— Один? — спросил Фьёрд, — Один. И даже — она, Мари?

— Только Лёха ещё…… А Она — умерла….

Фьёрд спрятал трубку в карман, и, загребая ногами невидимый снег, постарев — лет на двести, пошёл в каюту кока, где традиционно хранился запас спиртного.

Решили — в Берген идти.

«Кошка» к порту Барселоны приписана была. Да — какая разница. Хозяин её, доктор Мюллер, погиб, да и наследники его — также.

Решили — в Бергене яхту поставим, за полгода стоянку оплатим, Власти — известим, а дальше — не наше дело…

Вошли в бухту Бергена. Красиво — солнце в волнах радугу запускает, на берегу — домишки жёлто-красные выстоялись.

— Эй, Фьорд! — говорю, — Посмотри — красота-то, какая!

А, Фьорд совсем в другую сторону смотрит. Там, на молу пирса — девчонка стоит невысокая, и рядом с ней — два пацана-погодка белобрысых, лет по — восемь — десять.

— Прощай, Андреас! — Фьорд говорит, — «Кошку» — сам поставишь.

И, как был — за борт, в полной амуниции. И, кролем неумелым — к пирсу тому.

Пришвартовался кое-как. Ткнулась «Кошка» бортом в шины резиновые, да и замерла послушно. Умная — девочка.

Да, думаю, и мне, судя по всему, пора — на Родину.

И, девчонка своя там — ждёт, Фьордовой — и не хуже совсем, и киндеров — пару.

— Эй, Андреас! — Фьорд издали орёт, жену обнимая, а на каждом его плече — по мальчишке белобрысому сидит, — Всегда и везде! А, козлы те — не пройдут — никогда!

И, на правое плечо своё показывает, где татуировка Че Гевары — место быть имеет.

— Конечно, не пройдут! — отвечаю, на своего Че пальцем показывая, что на левом моём плече — живёт, — Никогда!

На местный почтамт завернул: так и есть, от Лёхи телеграмма пришла: мол, дождись, буду через два дня.

Можно и подождать, почему бы и нет.

Пошлялся по Бергену и его окрестностям. Сказочное место: даже вишни вызревают, в водоёмах рыбы полно, а грибов в лесах — море просто! А эти чудики норвежские их практически и не собирают, разве что — лисички иногда.

Да, думаю, как только пенсионный возраст наступит — обязательно в Берген переберусь, счастливую старость встречать.

Иду как-то, полный мешок полиэтиленовый с подосиновиками тащу, Лёха навстречу идёт: разодетый, что тот денди английский, с тросточкой, под ручку с красоткой, тоже по моде парижской одетой.

Да, думаю, ловелас ты наш доморощенный, да что там — ловелас, кобель просто-таки!

Вот узнает об этом Айна — отрежет тебе достоинство твоё безжалостно!

Айна? Вот же, чёрт побери! Бывает же такое! Судя по всему, Лёха и паспорт ей сделать умудрился, вот же молодец!

— Привет, Андреас! — Айна говорит, — Ну как, похожа я на настоящую белую сеньору?

— Более чем, — отвечаю, — Просто слов нет! А что там с Эскобаром, достали?

— А как же, — Лёха улыбается в свои реденькие кошачьи усы.