- Хорошо, - сказал Председатель. – Всё это не снимает нашего главного вопроса: как быть, если она повторит свой трюк сегодня и, тем более, завтра? Как быть, если понадобится отдать ей королевскую награду?

Рейне скрипнул зубами.

- Почему бы и не отдать? – дерзко спросил он. – Почему не отдать, если она этой награды заслуживает?

Во второй раз за это утро все взгляды обратились на него – оценивающие, возмущённые, опасные, насмешливые. Он даже чувствовал взгляд дамы в сером и дрожал от этого взгляда. Эти люди были предсказуемы до боли, и оставалось лишь винить себя за тупость. Он должен был сразу догадаться, что главной проблемой были деньги. Главной проблемой всегда были деньги. А «Цирк скитальцев» во главе с Джоссефом Арлином случайно оказался инструментом в руках человека, который собирался отнять эти самые деньги у Корпорации. И, поскольку достать этого человека Совет патронов не мог, ему оставалось лишь разобраться с инструментом.

Или разобрать этот инструмент, пока ещё не поздно.

Председатель поднялся.

- Джоссеф Арлин! – объявил он торжественно и зловеще. – Настоящим объявляю начало процедуры внутреннего расследования в отношении принадлежащего вам «Цирка скитальцев». В связи с поступившей к нам информацией о серьезных нарушениях, есть основания предполагать, что по результатам проверки деятельность вашего цирка будет приостановлена или прекращена. С настоящего момента вы обязаны во всём подчиняться ответственному за проверку инспектору, отвечать на любые его вопросы, предоставлять любую информацию и доступ в любые помещения. Всё понятно?

Арлин кивнул.

- Ответственным инспектором назначается… - председатель обвёл взглядом собравшихся и, выдержав эффектную паузу, произнёс имя, от которого Рейне вздрогнул, как от пощёчины: - Сили Лаббер. На этом всё, господа. Приятного Карнавала!

8. Как падающий лист…

В первый раз я попал в цирк, когда мне исполнилось тринадцать. Ещё до моего рождения мои родители прожили несколько лет в страшной бедности, и, боясь вновь попасть в бедственное положение, каждую монету откладывали на чёрный день. В доме были запрещены любые развлечения, любые излишества. Между тем, с годами дела отца постепенно шли в гору, и однажды они с матерью поняли, что призрак нищеты больше не вернётся к нашему порогу.

«Завтра, - сказал отец, вручая мне десять ренсов, - ты можешь пойти в цирк».

И я пошел.

До сих пор в моей памяти хранятся все детали того давнего представления. Мне посчастливилось увидеть «Аллегорию» на пике славы. Звёзды, чьи имена навеки вписаны в Золотой Реестр, были в тот вечер на манеже – Каменный Кулак Циррус, Повелитель Ножей Альбус Марранто, Танцующая-в-Тумане… Я смотрел на них и чувствовал, как что-то меняется в моей душе.

Из цирка я вышел другим человеком.

Т. Баррум, «Моя жизнь в цирке: 55 лет на арене». 10-е издание.

Издатель: Печатный дом ОЦК

2480 г. после с.и.п.

Ко второму выступлению Бабочки Джоссеф Арлин подготовился как следует: посадил в органную комнату смышлёного техника, вручил ему карты с записью музыкального номера и к началу «Пауков и бабочек» уже стоял за кулисами, наблюдая за происходящим сквозь узкую щель в занавесе. В зале почти не осталось свободных мест. Марика успела доложить ему, что билеты на завтрашнее, последнее представление полностью раскуплены, и что их почтили присутствием семь репортёров из разных газет, несколько высокопоставленных чиновников и сам Тор Баррум, Председатель ОЦК.

То, чего он не смог добиться за тридцать лет, Бабочка сделала за один вечер.

Цирполов в Цирке-у-реки было не меньше, чем циркачей. Люди Сили Лаббера бродили по коридорам, совали носы во все помещения, задавали множество опасных вопросов.