- Нам надо поторопиться, - сказал Шельми без тени шутовства.

Рейне посмотрел на Бабочку. Потом – на Марику.

- Дорогая, - сказал он ласково. – Тебя-то мы и ждали.

Они шли по коридорам, спускались и поднимались по лестницам, с каждым шагом приближаясь к заветной цели – к выходу. Бабочка шла впереди, Рейне и Шельми – чуть позади, на тот случай, если понадобится кого-то отвлечь; они делали вид, что не знают друг друга.

Труднее всего было не сорваться, не побежать.

Она выскользнула из гримёрки Рейне, низко опустив голову и отвернув лицо; если он что-то и успел разглядеть, то лишь изящно изогнутую бровь, щёку, кончик носа. Мало, чтобы узнать человека при следующей встрече. Те, кто шел навстречу, были счастливее – они видели её целиком, но не понимали, кого видят перед собой, и потому не обращали внимания.

Ещё немного, ещё совсем немного…

Рейне остановился, словно громом пораженный.

У главного входа стояли двое – Джоссеф Арлин и Сили Лаббер; за спиной цирпола танцевали под неслышную музыку три безликие тени – три молодые женщины. У одной из них на шее висела петля.  

Как будто во сне или в бреду, Рейне смотрел, как Бабочка приближается к человеку, который перевернул весь Речной цирк и перевернул бы весь город, чтобы её найти. Лаббер окинул её внимательным взглядом, взмахнул рукой. Рейне стоял слишком далеко, чтобы услышать его голос, однако было нетрудно прочесть по губам: «Кто такая?» Они это предусмотрели. Если от страха у Бабочки не отшибло память, она должна была сказать, что принесла для Марики Карат счёт от конторы по найму, которая собирала для «Цирка скитальцев» бригаду механиков. «Почему сейчас?» - спросил Лаббер. Это тоже был несложный вопрос – потому что утром Марики не было на месте, а непосредственно перед представлением она оказалась занята…

Цирпол кивнул и отвернулся.

Только теперь Рейне посмотрел на Арлина – уж он то понимал, что незнакомка в платье Марики никакая не посыльная! Лицо патрона показалось паутинному танцору ужасно бледным, а глаза – какими-то чужими, словно стеклянными. Когда Бабочка скрылась за дверью, Арлин перевёл взгляд на Рейне и Шельми и еле заметно кивнул. Это тоже было весьма странно – никогда раньше Джоссеф Арлин не считал возможным кого-то за что-то благодарить.

Через полтора часа, уладив все дела и незаметно ускользнув из Цирка-у-реки, Рейне вернулся в «Лунный дом». Запершись в своей комнате, он лёг, не раздеваясь, на постель, и стал размышлять.

Карнавальная ночь – время безудержного веселья, танцев и смелых объятий, хмельных развлечений, о которых на следующее утро мало кому удаётся вспомнить. Тени, люди, хаотиды – сегодня все в масках, все одинаковы. Ещё два дня назад Рейне точно знал, чем будет заниматься, когда Тарру окутает темнота, но теперь его терзали сомнения.

Он сунул руку в карман и вытащил гестийскую кисточку.

Бабочка сняла её, когда причёсывалась, и оставила на столике, у зеркала. «Я не видела её лица, - виновато сказала Марика, когда Рейне принёс ей платье, позаимствованное у Трива, в костюмерной. – Было темно, я сняла очки…» Он лишь улыбнулся и кивнул, скрывая разочарование. «Ты вернёшь ей это? Впрочем, я говорю глупости – она ведь не вернётся, после того, что сегодня произошло».

Не вернётся…

Маленькое украшение жгло ему пальцы. Существовал опасный, но действенный способ, позволяющий отыскать хозяина потерянной вещи, известный только маринэ и ныряльщикам. Сейчас, не откладывая ни на миг, он должен был решиться – и всё для себя решить.

- Конечно, - сказал Рейне вслух. – Я ей верну эту штуку, Марика, не сомневайся.

В ярком свете звёзд Цирк-у-реки выглядел покинутым и одиноким.