Смерти нет. Вообще нет. Но это не означает, что тебе повезло.

До вечера, мой унылый двойник».

6

Анатолий Анатольевич был удивлён. Поражён. Он был озадачен. Испуган и растерян. Нет, все эти слова вовсе не передавали его состояния: шеф подскочил в кресле при виде Мякиша, будто сидение внезапно вырастило зубы и первое, на чём решило их опробовать, стал зад владельца.

– Мне звонил капитан и сказал, что ты – убийца! – ткнув в подчинённого пальцем, заявил шеф. – Жену убил, говорит, проломил голову! Сбежал?!

От удивления Анатолий Анатольевич перешёл на совершенно телеграфный стиль общения. Того и гляди, начнёт добавлять в речь «тчк» и «вскл знк». Губы у него тряслись, а взгляд нервно перескакивал с Мякиша на сейф и обратно.

Антон спокойно дошёл до стула и сел. По сравнению с голосовым сообщением, которое он слушал всю дорогу, и сам шеф, и его эмоции были сущей чепухой. Как подскочил, так и сядет обратно. А вот пара вопросов к нему имелась, что уж там говорить.

– Отпустили. Я ж не граф Монте-Кристо – из полиции бегать.

Начальник немного успокоился. Но – только немного, всё равно посматривал нервно и время от времени облизывал толстые губы, словно в предвкушении некоего парадного блюда. Мякиш закинул ногу на ногу, покачал в воздухе давненько нечищеным ботинком, думая, с чего начать. А, была не была: с начала надо.

– Слышь, чё, Толь Толич, – старательно копируя панибратскую манеру шефа, спросил он. – А кто на продажу «Дыхание Бога» выставил?

Директор «Продавана» интонации проглотил, не поморщившись. Видимо, привычка: раз человек ведёт себя столь развязно, значит имеет право. И какие-то козыри за пазухой, иначе бы не выделывался. Взгляд шефа старательно ускользал, в глаза Антону он не смотрел.

– А чё это ты такой наглый стал? – попытался всё-таки побороться он, но был подстрелен на взлёте.

– Молчать! Я спрашивать буду! – рявкнул Мякиш. Откуда только взялись армейские нотки у отродясь не служившего ни в каких войсках. То ли с перепугу, то ли… Поверил он двойнику, поверил. Всё вокруг – наваждение, созданное его собственным подсознанием. А с наваждениями зачем церемониться? – Кто?

– Ты… Это, ну… А давай я тебе зарплату прибавлю? – сделал последнюю попытку шеф. – И проценты от продажи артефакта дам.

И вот теперь Антон вспомнил, кто это. В его нормальной реальности – по крайней мере той, что он считал за таковую – Анатолия Анатольевича звали вовсе не так, но он там был. Очень похожий внешне, такой же хамоватый и скользкий. И славился тем, что повёлся на внеочередное повышение, став из талантливого перспективного профессионала посредственным администратором. Сперва это его радовало донельзя, он тут же купил новую квартиру, сменил машину с практичного седанчика на звероподобный джип, жена бросила работу и шустро родила второго, а потом и третьего ребёнка.

Идеал. Успех. Пример для всеобщего подражания.

А тот, прототип, запил, поняв, что угодил в ловушку. Поняв, что его знания и умения больше никому не нужны – настало время быть обычной бессердечной сволочью, каких только у нас и ставят на руководство остальными. И время это отныне бесконечно, потому как пути назад нет.

– Господин Ерцль, – с определённым удовольствием глядя на сдувающегося на глазах шефа, сказал Антон, – предложил мне забрать «Дыхание Бога».