К вечеру Аксенов соизволил таки посетить дом покойного брата. Вошел он в ворота, оглядел двор, потом поднялся на крыльцо, потрогал резные балясины, поковырял ногтем и все губы поджимал. И наконец то вошел внутрь.

– За усадьбой я приглядывал, как мог, – зашел следом за ним Киртанов, – мои работники трудились в поте лица, но с жатвой успели.

– И много ли получилось зерна? – послышалось из подсобки, куда первым делом заглянул Мокий Филиппович.

– Достаточно.

– Это хорошо.

На его ответ Киртанов только головой покачал.

– Да, – вернулся мужчина в залу, стряхнул пыль с пиджака. – Брат мой, царствие ему небесное, прожил простаком. Домишко худое, чрезмерно скромное.

– Это вы поняли, позвольте узнать, оглядев подсобку? – Семен Владимирович сложил руки на груди. Человеком он был сдержанным, но встречая явное невежество и напускной снобизм, начинал закипать.

– Я это понял, стоило мне войти во двор.

– Хорошего вечера, сударь, – боле с этим человеком Киртанову говорить не хотелось. – Катерина пусть эту ночь у нас пробудет, вам все же осмотреться надобно.

– Верно верно.

Когда Семен Владимирович вернулся, застал жену за столом в обеденной зале. Столько грусти на лице любимой супруги помещику наблюдать еще не доводилось.

– Где Катя? – сел рядом с ней, взял за руку.

– Спит. Устала, бедняжка, – затем посмотрела ему в глаза, – не помощник он ей, не помощник.

– Как ни прискорбно признавать, но это так.

Часы отстукивали десятый час, за окнами давно стемнело, кошка лежала около стола и вылизывала отдавленный Марьяной хвост. А чета Киртановых все сидели, о чем то думали.

– Вот тебе и родственник из столицы, – грустно усмехнулась.

– Ну, кто знает. Может, поживет здесь, проникнется.

– Дай Бог, чтобы так и случилось. Идем ка спать, голова что то звенит.

– Идем…

Супруги удалились в комнату, и в доме стало совсем тихо. А вот в имении графа сейчас Никанор держал ответ перед хозяином:

– Докладывай, – Блэр сидел в просторной зале внизу в кресле с высокой спинкой. Черные высокие сапоги поблескивали в свете свечей

– Все сделано, ваша Милость. Господина встретили, до села добрался в целости, разве что в растрепанных чувствах.

– Много ли при нем было?

– Почти ничего, – развел руками Никанор.

Граф тогда вскинул брови:

– Ничего?

– Сундук со старьем, какого даже мы не держим и три рубля наличности.

– Хорошо. Ступай.

– А как же просьба моя, ваша Милость? – вожак сжимал в руках потертый картуз.

– Задание ты выполнил, так что веди племянника своего. Посмотрим, что там за зверь такой, – усмехнулся Элвин.

– Так, завтра приведу, – улыбнулся Никанор.

– Да, да… Иди уже.

Когда вожак ушел, Блэр положил ноги на резную банкетку, взял в руки фужер с кровью и задумался. Волей судьбы все сложилось даже лучше, чем он мог себе представить. Отсутствие денег у Аксенова значительно упрощало задуманное.

С той ночи прошел месяц.

Катерина теперь жила с дядькой в родной усадьбе. Правда, общего языка она с Мокием Филипповичем так и не нашла и не потому, что проявляла характер или перечила, а потому что дяде до нее не было никакого дела. Первые две недели он все ходил, узнавал, не числится ли за покойным братом каких долгов да рассказывал всем кому не лень о том, какой важности дела оставил в столице, дабы выручить племянницу и спасти наследие брата.