На что Никанор поклонился и пошел прочь.

После граф еще с полчаса посидел в кабинете за контрактами. Работа на лесопильне кипела, только в свете последних событий на международном уровне не каждый посредник шел на контакт. Но, так или иначе, дело окупалось, что уже было добрым знаком.

– Мисс Митчел? – произнес, перед тем как покинуть кабинет.

– Да, сэр, – та спустя секунду возникла перед ним.

– Я в лес. Вернусь через пару часов, подготовь к этому времени ванную и ночную сорочку.

– Хорошо.

– И заканчивайте уже с этими бульварными романами, – с пренебрежением оглядел лицо своей экономки, – не пристало женщине вашего возраста рыдать ночи напролет над судьбами недалеких обывательниц.

Сара не нашлась, что ответить. Она была чопорной дамой, любила во всем исключительный порядок, не допускала вольности в поведении или словах, однако имелся у нее небольшой порок – страсть до любовных романов. Мисс Митчел из родного Лондона привезла больше книг, нежели платьев. Труды дорогих сердцу писателей покоились на полках, кои занимали целую стену в комнате Сары. Спустя полгода жизни на новом месте, она успела пополнить библиотеку целым рядом книг русских творцов. Поначалу экономка мало понимала, о чем печалится русская душа, но когда подтянулась в знании языка, даже прониклась.

Когда граф покинул усадьбу, Сара прошлась по кабинету, задвинула гардину, собрала бумаги на столе и сложила в ящик бюро, который заперла на ключ, после чего спустилась в залу. Там, на софе, обтянутой бархатом, под маленькой думкой экономку дожидалась книга. Женщина взяла ее, устроилась поудобнее и окунулась в мир грез и томлений, как выразился Блэр, недалеких обывательниц.

Никанор тем временем отыскал своих сподручных, собрал их в сенях избы, где ночевали работяги.

Выглядели мужики все как один сурово, глаза огнем горели, у тех, что постарше, чернели бороды, в ухе у каждого поблескивало по медному кольцу, только размером поменьше, нежели у Никанора.

– Так, – прогремел он на все сени. – Хозяин велел немедля отправляться в путь. Наказано нам принять господина столичного, да со всеми почестями, – и хищно усмехнулся, блеснув на удивление белыми ровными зубами. Все, что при нем сыщете, себе можете взять. Главное, здоровье ему не попортите, иначе ваши шкуры графу на половики пойдут.

– И на кой ему ентот франт столичный? – молвил самый молодой из всех, за что тут же схлопотал увесистый подзатыльник от соседа по лавке.

– Тебе кто разрешал пасть разевать, а? – гаркнул другой, с бровями, что аж глаза прикрывали. – Когда вожак слово держит, ты молчать должон.

Парень мигом смолк и уставился в пол.

– Собирайтесь, казачки разбойнички, – Никанор особого значения не придал выходке мальчишки. – Лесом пойдем, а как доберемся до берега, там хлопцы Драгина одежей подсобят.

– Это ж столько верст по холодной земле, – скривился самый пожилой. – И так радикулит одолел.

– А кто сказал, что ты с нами пойдешь, Михей, – загоготал Никанор. – С тебя пса старого проку уже никакого. Сиди на печи, лапы грей.

– Вот спасибочки, – у того аж отлегло.

– Остальные готовьтесь, в ночи выступаем.

Когда разошлись мужики, в сенях остались Никанор да Михей, старик выглядел потрепанным, глаза тусклые глядели на все без особого интереса. Вожак присел около него, похлопал по плечу:

– Не нравишься ты мне. Давай к ведунье отведу, она тебе травок каких насоветует.

– Не помогут мне травки, Никанор. Чую, близится день.

– Не наговаривай на себя лишнего.

Но Михей словно и не услышал, свое продолжил:

– Хорошо упырям этим, все им ни по чём, а вот наш век короток, – потом помолчал и добавил со злостью в голосе.