– Это ж когда было? – удивилась Катя.

– С неделю назад. Родители обо всем уже договорились, летом свадебку сыграем, ох и не верится мне. Неужто жизнь беззаботная закончилась? Неужто ко мне под юбку теперь не только кот Васька лазить будет? – и залилась хохотом, да таким заразительным, что Катя тоже рассмеялась.

– Боишься? – пихнула ее в бок.

– Боюсь, но и хочется, что аж в животе щемить начинает. Бывает, держит, обнимает, а я дрожу мелкой дрожью, но сама его трогать не решаюсь. Грешно все таки, до свадьбы то.

– Счастливая ты, Стешка. Скоро хозяйкой станешь, будешь крутить вертеть своим Николаем.

– Скажешь тоже, вертеть.

– А то! Я, можно подумать, твоего характера не знаю.

– Тю, я аки ромашка луговая, – захлопала белыми ресницами.

– Скорее как плющ ядовитый, – и снова они захихикали.

– Когда же твой дядька приедет? Сколько времени прошло, как почтальон письмо принес?

– Месяц почти. Семен Владимирович говорил от столицы до Архангельска две недели пути с небольшим. Но письмо то тоже не сразу дошло. Ой, боязно мне. Вдруг не приедет? Или ошибка какая вышла и нет никакого дядьки?

– А ты в церковь сходи, свечку святым поставь.

– Ходила, притом не раз. И иконку под подушку положила, и молитвы читаю перед сном.

– Тогда наберись терпения и жди. Я вот верю, приедет твой дядька.

На обратном пути девушки разошлись, Стеша к себе во двор завернула, а Катя подошла к родным воротам, помялась и все таки толкнула калитку, та со скрипом отворилась. Двор был чистый, ухоженный, будто и не пустовала усадьба полгода с лишним. За что спасибо Семену Владимировичу. Девушка села на крыльцо, прислонилась головой к резной балясине и затаилась. В дом зайти все же не решилась. Здесь она с сестрой и братьями играла, лягушек под досками ловила, отца с полей встречала.

От воспоминаний отвлекло что то черное, мелькнуло за калиткой. Катерина мигом выпрямилась, сердце зашлось, в груди стало не хватать воздуха. Показалось бедняжке, что распахнется калитка, а за той зверь. Но потом послышалось лошадиное ржание, тогда испуг сменился надеждой. Дядька? Катя выбежала на улицу. Напротив ворот встала черная бричка, запряженная парой гнедых. Глаза лошадей прикрывали шоры, мерины перетаптывались, нет нет, да трясли гривами. Девушка засмотрелась на лошадей.

– Удивительно, – раздался голос из повозки, – лошади вызвали в вас куда больше интереса.

Тогда она резко перевела взгляд на бричку. Из окна на нее смотрел граф, на его лице застыла чуть заметная ухмылка.

– Добрый день, сударыня, – по обыкновению склонил голову.

– Добрый день, ваша Светлость, – Катя снова испытала сильнейшее желание пуститься наутек.

– Не желаете прокатиться? Погодка просто чудо.

На что девушка вытаращила глаза и закачала головой. Сейчас на милом личике застыл испуг.

– Я вас напугал? – граф поспешил вылезти из повозки. – Прошу прощения. И в мыслях ничего дурного не было.

– Вы чего то хотели? Возможно, с Семенов Владимировичем встретиться? Так его дом следующий.

– Да нет, мне господин Киртанов без надобности. Я встречался со старостой, он как то поведал мне о печальных событиях, что произошли с вашей семьей, Катерина. И когда проезжал мимо ворот усадьбы, заметил вас. Решил поздороваться.

– Что ж, думаю… – но он и слушать не стал.

– Хотя, знаете, Катя… я слукавил. Мне давно как хотелось узнать причину вашего отказа.

– Отказа?

– Да. От подарка.

– А посыльный разве не передал моих слов?

На эти слова Блэр презрительно хмыкнул:

– Передал. Но одно дело слова глупого мальчишки, который мог что то забыть, перепутать, другое дело – ваши.