— Да, — подтвердил Араэден. — Ты понимаешь.

Я понимала… не уверена, что мне было от этого легче, но с другой стороны — кесарем можно было восхищаться. Просто бесконечно восхищаться, чётко осознавая — такие как он, не подстраиваются под окружающую действительность, они эту действительность ломают и выстраивают по собственному желанию, и для себя.

«Мир принадлежит мне!»…

— Надеюсь, мой кесарь, номинальный отец погиб столь же мучительно, как и фактический, — прошептала я.

— Мучительнее, — Араэден продолжал нежно целовать моё плечо. — Дети более жестоки, любовь моя, и если в сражении с Властителем Ночи мне пришлось именно сражаться, то уничтожение императора Эрадараса являлось чем-то сродни избиению младенца…

— Ну, если так посмотреть, это фактически была месть младенца, — улыбнулась я.

— Фактически, — выдохнул кесарь.

И замолчал.

— Что было дальше? — тихо спросила, прикоснувшись к его пальцам.

— Борьба, — ответил вполне ожидаемое Араэден. — За власть, за империю, за народы, что присягнули мне в верности, за единство Эрадараса, на тот момент состоявшего из самостоятельных Великих Дворцов. И неизменное противостояние тех озарённых светом, кто не считал равным себе выродка Властителя Ночи. И Тэнетр воспользовался этим, начав полномасштабное вторжение.

Гоблины недобитые! В смысле уже добитые, к счастью Арахандара добили, и как же меня это радует. Всё остальное, правда, не очень…

— Рассказать тебе другую сказку, нежная моя? — насмешливо поинтересовался кесарь.

— Угу, про вождя, очень выносливого, который всех фактически…

— Спошлишь?

— Нет, не буду, — я даже натянула покрывало повыше, прикрываясь под взглядом кесаря, в смысле прикрывая грудь, и тут на память пришёл ну очень памятный момент, когда кесарь касался обнажённой груди Аршхана…

— Не смей! — прошипел император.

— Выглядело очень эротично, — всё-таки съязвила я.

— Едва ли, — не согласился муж.

— О, поверь, мне со стороны было виднее, — продолжала вредничать я.

И я даже восстановила в памяти картинку бьющегося в цепях Аршхана и с самым каменным выражением на лице высасывающего из него энергию кесаря…

— Нежная моя! — очень ласково произнёс Араэден.

Убийственно ласково, тоном который был хорошо знаком не только мне, но и всем айсирам Рассветного мира, это была та ласковость, за которой неизменно следовал удар, но…

— Эротично! — откровенно обнаглела я.

И с вызовом посмотрела на кесаря, ожидая санкций. Санкции последовали незамедлительно — рука императора очень плавно переместилась с моей талии, чуть пониже, я бы даже сказала существенно ниже. Но после всего, что между нами уже случилось, это не напугало вообще ничуть.

— А если бы сжал грудь, было бы прямо как с Аршханом, в смысле — ну очень эротично! — и я мило улыбнулась супругу.

Кесарь в демонстративной ярости сузил глаза, но после наклонился и поцеловал, так бесконечно нежно, что я сходу поняла — можно наглеть и дальше, и больше, и в целом практически бесконечно уже.

Но мысли о том, что наглеть можно запредельно, исчезли почти мгновенно, их смыло как пыль с травы тёплым летним дождём, их унесло быстрой рекой, и они исчезли где-то там, в океане той нежности, которую могло подарить только настоящее чудовище, самый жестокий из монстров этого мира.