Перед экзаменом он подошел к нам и сказал:

– Виноват, кто хочет мне помочь, кто из вас поздоровее?

Не все были поздоровее, но все ринулись помогать, даже хилые дамы. Он заставил нас притащить все огромные книги (инфолио и инкварто) в аудиторию, где проводился экзамен, навалил их все на столы и сказал.

– Как же вы собирались сдавать экзамен без этих книг?

Мы были совершенно обескуражены. И вот, когда начался экзамен, мы поняли всю бесполезность наших шпаргалок. Он очень невнимательно слушал начало рассказа студента и тут же его прерывал.

– Виноват, – говорил он, таинственно улыбаясь. – Давайте лучше посмотрим картинки. Возьмите ка вон ту книгу в синем переплете. Вы ее, наверное, уже знаете от корки до корки. В ней есть замечательные картинки. Они вам должны были очень понравиться.

Он открывал книгу, закрывал рукой подпись под репродукцией и говорил:

– Вы мне ее сначала опишите. Если вы правильно опишете, то тут же угадаете, что это за художник, в какой стране и когда он ее написал. Правда, интересно? – вопрошал он, и лицо его сияло от удовольствия.

Нужно заметить, что не у всех студентов, сдающих экзамен, эта игра вызвала такой же неподдельный восторг. Когда дошла моя очередь, и я поиграл с ним в картинки, он мне сказал:

– Чудесно. Картинки вы угадываете. Виноват, еще один вопрос. Только думайте внимательно. Какие туфли на «Мальчике в голубом» Генсборо?

– Ну что вы, Василий Иванович, как я могу запомнить такие детали?

– О, это страшно интересно. Тут, оказывается, ничего запоминать и не нужно. Когда и где работал великий художник Генсборо?

– В Англии, в XVIII веке.

– Вот видите. Вы же все знаете. Вы, я уверен, также знаете, что он писал портреты. И тут уже все ясно. Виноват, чьи же портреты он писал?

– Портреты аристократов.

– Вот видите, – все же ясно. Так какие же туфли были на «Мальчике в голубом»?

– Изящные кожаные туфли на высоких каблуках с большими красивыми пряжками.

– Ура! Угадал! Угадал! – выкрикивал Василий Иванович. Он был в восторге.

У себя на семинаре по философии я оказался в худшем положении, чем Съедин на экзамене, так как имел дело с аудиторией, совсем не подготовленной к еще недавно запрещенному современному западному искусству. Но я решил использовать тот же прием. На первый же свой семинар я принес несколько журналов, выпрошенных у Марии Федоровны. Я выбрал одного толкового аспиранта, и показал ему «Натюрморт с эмалированной кастрюлей» Пикассо, закрыв одной рукой надпись под картиной.

– Что ты можешь сказать об этой картине?

– Это натюрморт, на котором изображена кастрюля, свеча и ваза. Изображены они не реалистически. Какие то они очень искареженные.

– А когда, по твоему, была написана эта картина?

– Не знаю, но думаю, что не так давно. Судя по стилю, художник наш современник.

– О! Ты уже рассуждаешь, как искусствовед. Ну а что еще ты можешь сказать о ней? Какое она производит на тебя впечатление?

– Что то она уж слишком мрачная.

– Совершенно верно. А как ты думаешь, почему она такая мрачная? Когда ее написал художник? Ты учти, что художники очень тонко чувствуют время и происходящие события. Так, все таки, когда?

– Ну, наверное, во время войны или оккупации.

– А в какие, примерно, годы?

– 1941–1945.

– Видишь, ты не ошибся.