– Почему – последние?

– По приказу убываю на стажировку аж в Германию. Подфартило твоему дружку. Поеду передавать немцам опыт российской уголовки, заодно, начинять собственные мозги, – помолчав, добавил далеко не веселым тоном. – Похоже, кое кто вычислил наше с тобой содружество и посчитал дальнейшее мое пребывание в Москве смертельно опасным… Сам знаешь, для кого опасным. Спасибо еще, что отправляют в Германию, а не на тот свет.

– И все же, как тебя вычислили? Где и когда прокололся?

Оборин смерил друга насмешливым взглядом. Даже в темноте этот взгляд будто обжег Сергея. Он терпеть не мог выглядеть наивным глупцом, малоумком, которых жалеют и презирают.

– Это не я прокололся, а ты. Пасут тебя, Серега, нагло и почти открыто пасут. Засекли наши с тобой встречи и решили: сыщик работает на следователя, помогает ему. Пора рассечь опасное содружество, оставить прокурорского чистоплюя в одиночестве… Дошло или продолжить?

– Дошло, – сердито буркнул Бабурин, провожая опасливым взглядом двух «джинсованных» парней. – Вот только слежки не замечал…

– Зато я засек. Вернее, не я – Адуев. Спасибо ему – подсказал. Так что разрешаю из двух заработанных мною бутылок одну распить с Ахметом.

Вот тебе, бабушка и Юрьев день, подумал Сергей. В самый ответственный момент следствия его лишают единственного помощника. Одному, пожалуй, на два «фронта» не управиться. И открыться, попросить о помощи – некого, нет на примете таких, как верный, изученный с головы до пят, Димка Оборин… А ведь заказчики убийства банкира – на расстоянии вытянутой руки. Еще одно усилие и – повязаны.

Прав толстый сыщик, до чего же прав! Кому то страшно не хочется допускать двух наивняков близко к раскрытию тайны преступления. Вот и получили купленные начальнички задания: ударить излишне активных подчиненных по рукам, отбить охоту и дальше углубляться в святая святых криминального бизнеса.

Только теперь следователь понял, почему в приемной юридической консультации деваха, убившая Ханжу, выстрелила в него. Если бю не оборинский парняга с золотым крестом, лежать бы ему рядом с рэкетиром.

Бабурин недоуменно огляделся. Где он находится – в родной России или в той же Америке? Почему, выслеживая преступников, ему приходится бояться собственного начальства, маскировать идиотскими предлогами встречи с институтским другом, сотрудником уголовки? Мало того, что ему фактически приказали не трогать убийц – еще и слежку организовали, и убить попытались!

Сергей Петрович непокорно, будто дикий жеребец, на которого пытаются набросить узду, вскинул голову. Нет, сдаваться он не намерен, еще посмотрим, кто кого перехитрит, кто кого подставит. Придется сойтись в схватке с родным начальством или кем то повыше – сойдется. Кажется, пора отрешиться от благоразумия и опаски.

Жаль только, что его лишают помощника…

– Значит, остаюсь в гордом одиночестве?

– Обижаешь, дружан, – скривился Оборин. – Ни за что обижаешь… Одному тебе только проституток ловить. На подобие той, которая только что хвасталась управиться с двумя мужиками одновременно… Короче, вчера переговорил я с Ахметом Адуевым… Помнищь, о нем базарили в курилке? Подтверждаю: парень звезд с неба не хватает, глупую рыбешку из речки не вытянет. Но упрям, как тот самый баран из детской сказочки. Получит наводку, упрется рогами – не сдвинуть.

– И ты открылся ему?

– Не совсем – самую малость. Меня Адуев, понятно, не заменит – такой, как я, попросту незаменим, – с напускной гордостью развел он руками, – но при необходимости плечо подставит. Не сомневайся.

– А как быть с его национальностью?

Оборин брезгливо пожал плечами и отвернулся.