Но все это, вероятно, происходило до того, как Хакер пошел в Сент-Джеймсский дворец за королем. К этому времени эшафот уже был готов, солдаты выстроены во всех помещениях, через которые должен был пройти король, зрители толпились в ожидании на улице, у окон, на балконах, даже на крышах – везде, насколько охватывал взгляд. Что-то другое вызвало такую долгую задержку.

Там, в Вестминстере, в палате общин в спешном порядке принимали важный законодательный акт. Очевидно, никто не вспомнил до этого утра, что после смерти короля его сын мог – и, без сомнения, так и произошло бы – быть провозглашен его преемником роялистами или даже пресвитерианцами. Так как лорд-мэр Рейнардсон был, как известно, на стороне короля, вполне реальной была опасность, что нечто в этом роде могло мгновенно произойти даже в Лондоне, даже с каким-то подобием власти. Такое провозглашение могло быть неудобным для армии и палаты общин, которые судили и приговорили короля, но не низложили его, не провозгласили республику и до сих пор не сделали никакого официального заявления о судьбе монархии.

В напряженной тревоге последних дней ни у кого не нашлось времени разработать какой-нибудь план на будущее, и, безусловно, не было времени утром 30 января составлять, представлять и проводить акт, превращающий Англию в республику. Тем не менее какие-то действия должны были быть предприняты, прежде чем голова короля слетит с плеч. Палата общин сделала единственно необходимую вещь: объявила незаконным провозглашение кем-либо нового короля. А чтобы убедиться, что народ, особенно в Лондоне, полностью понял власть нынешнего парламента, члены палаты распорядились немедленно распечатать резолюции, по которым они ранее провозгласили себя истинными представителями народа и, следовательно, источником максимально справедливой власти.

Таким образом, они на самом деле не могли помешать провозглашению короля Карла II, но могли помешать сделать это любым официальным способом, мгновенно арестовать и предъявить иск любому, кто отважился бы на это.

Короткий экстренный законопроект прошел два чтения утром, был поспешно облечен в юридическую форму, когда палата разошлась в полдень, прошел третье чтение и сразу был принят, когда все вернулись на свои места. К тому моменту было уже почти два часа, а король все еще ждал в Уайтхолле.

С целью помочь ему до сих пор предпринимались плохо продуманные усилия. Двое голландских посланников, проведя утро на совещании с шотландскими уполномоченными, решили обратиться к Ферфаксу еще раз. Они застали его в собственном доме на Кинг-стрит, стоявшем в сотне ярдов от эшафота, на котором должен быть казнен король. На этот раз Кромвеля с ним не было. Ферфакс выглядел встревоженным, как обычно, и явно невыспавшимся. Позднее он будет утверждать, что провел большую часть той ночи, совещаясь с теми, кто хотел спасти короля. Они побуждали его выступить за короля и предотвратить его казнь. После долгой борьбы он отверг это предложение, потому что мог только ускорить немедленное кровопролитие; он утверждал, что был готов рискнуть своей жизнью, но не жизнью других людей.

Что-то вроде этого действительно могло происходить той ночью, и Ферфакс, вероятно, проявил мудрость, что не пытался спасти короля таким образом. Мог ли он рассчитывать на своих приверженцев в армии или не мог в случае, если бы он повернул против Кромвеля, но ему, скорее всего, было ясно, что король как пленник находился во власти своих непосредственных тюремщиков. В случае раскола армии Карл был бы умерщвлен прежде, чем его друзья смогли бы добраться до него.

Теперь Ферфакс благожелательно выслушал голландцев и шотландцев и согласился пойти с несколькими своими главными офицерами в палату общин и попросить отложить казнь. После такого обещания визитеры удалились, но когда покинули дом, то пришли в смятение, увидев у выхода не менее 200 кавалеристов охраны. Пока они беседовали с лордом-главнокомандующим, все прилегающие улицы были оцеплены солдатами, стоявшими так плотно, что послам удалось с огромным трудом доехать назад до своего жилья.