Вряд ли Альфонс догадался об истинной причине его веселья.

ЛЮБОВНЫЙ ТРЕУГОЛЬНИК

Костыль сделал вид, что засомневался, даже брови дрогнули и, чуть изогнувшись, сошлись на узкой переносице.

Губы Артура Резаного скривились в злорадную ухмылку.

– Я сначала не понимал, что же это он в санчасти делает? А потом, когда Зойку увидел, до меня дошло. Она все распоряжается: дров наколи, да унеси их в подсобку, да в штабеля ровно уложи. Ну, мне стало понятно, просто к мужику клеится. А что в этом особенного? Наш бригадир парень видный, косая сажень в плечах, вот ей и захотелось. А ты посмотри на ее муженька – дохленький, заморыш северный!

– А как же их раньше-то никто не засек?

– Все очень просто, – терпеливо объяснял Резаный. – Бригадир на блядки один никогда не ходит и на шухере всегда «шестерку» свою ставит, Василька. А тот, если чего-то замечает, сразу в дверь стучит. Ну а любовничкам вполне хватает времени, чтобы привести себя в порядок.

– Как же ты до всего этого допер?

Костыль усиленно пытался делать вид, что его мало занимает рассказ Резаного. Но сам едва сдерживался, чтобы не рассмеяться от подвалившей удачи.

– А ты послушай, – возбужденно продолжал говорить Резаный, почувствовав, что Фомичева заинтересовал его рассказ, – у Васьки как-то раз живот прихватило. Когда он на очке мучился, я в это время в санчасть зашел. Прохожу по коридору. Слышу, какие-то уж очень знакомые стоны раздаются. Меня аж всего передернуло от возбуждения. Заглянул я в дверь, а там наш бугор посадил Зойку на стол, закинул ее ноги себе на плечи и солдатиком ее обрабатывает. Честно говоря, я едва удержался, чтобы за ним в очередь не встать.

– И что же ты сделал?

– А чего я сделал? Прикрыл аккуратненько дверь и на цыпочках по коридору вышел, чтобы их счастье хрупкое не спугнуть, а то заместитель по воспитательной работе мужик строгий. Ему может не понравиться, что его женушка таким успехом у блатарей пользуется.

– И ты никому не рассказал? – засомневался Костыль, впервые улыбнувшись.

– Бля буду, нет, – серьезно поклялся Артур, – тебе первому сказал, да и то для дела, может быть, и пригодится.

– Значит, ты говоришь, они трутся в одно и то же время, – задумался Костыль, понимая, что судьба предоставила ему еще один дополнительный шанс, пренебречь которым было бы так же глупо, как не воспользоваться расположением девицы, готовой к страстному соитию.

– Как электрички, точно по расписанию! – с энтузиазмом воскликнул Резаный, понимая, что Зойка и бригадир стали маленьким элементом их многоходового плана.

Паша Фомичев отпил из жестяной кружки чифирь. Горячая жидкость жарко разлилась по всем сосудам, усиленно гоня кровь. Невидимые кузнецы с завидным азартом застучали в висках.

Шел второй круг, а следовательно, напиток полагалось глотнуть дважды. Пить чифирь следовало без суеты, основательно, чтобы сполна насладиться его терпким и душистым ароматом. Костыль сделал еще один глоток и протянул кружку Артуру. Резаный был чифирщик со стажем, а потому никогда не спешил и как мог растягивал удовольствие. На этот счет у него была собственная нехитрая философия. К чифирю нужно подходить с душой. Это как обладать женщиной, предварительно обласкав ее. Приятность должна быть в теле, а от того желание только усиливается.

Резаный пил чифирь степенно, нахваливая каждый глоток. Чем-то он напоминал дворянина, вкушавшего изысканное французское вино в тенистой беседке яблоневого сада.

Он поднес кружку к лицу и шумно втянул ноздрями аромат, после чего, сделав глоток, долго не открывал глаз.